– Правда, я не знаю, что это значит, однако выслушай меня! Каждый месяц я буду присылать к тебе надежного человека – ты его узнаешь по заячьей губе. Ты будешь давать ему столько денег, сколько он сможет донести. Продай как можно скорее мою землю, потому что мне нужно не меньше тысячи серебряных монет в месяц.
– Не меньше тысячи! – воскликнул Ван Средний, и голос его задребезжал, а взгляд стал бессмысленным от изумления. – Куда тебе столько денег?
– Нужно прокормить сотню солдат и закупить оружие и одежду. Прежде чем набирать войско, я должен купить оружие, если не захвачу его вовремя, – быстро заговорил Ван Тигр. Потом он неожиданно рассердился: – Что ты у меня спрашиваешь то одно, то другое! – закричал он, снова ударяя ладонью по столу. – Я знаю, что мне делать, мне нужно серебро, пока я не захватил область и не стал над ней господином! Тогда можно будет обложить население налогами, так я и поступлю! А теперь мне нужно серебро. Если ты мне поможешь – я тебя награжу. Если нет – я забуду, что ты мне брат и родной по крови!
Он приблизил свое лицо к лицу брата, и Ван Средний, заглянув в эти грозные глаза, устремленные на него из-под нависших черных бровей, поспешно отодвинулся, закашлялся и сказал:
– Да, да, разумеется, помогу. Ведь ты мне брат. А когда ты начнешь?
– Когда ты продашь мою землю? – спросил Ван Тигр.
– Уборка пшеницы начнется через несколько месяцев, – ответил Ван Средний медленно, так как раздумывал и колебался, ошеломленный всем, что слышал.
– Тогда у крестьян будут деньги, а кроме того, ты, конечно, сможешь продать хоть часть перед посевом риса, – сказал Ван Тигр.
Это было верно, и Ван Средний не посмел перечить своему необыкновенному брату, так как боялся его и понимал, что это дело нужно как-нибудь устроить. Он поднялся с места, говоря:
– Если это так спешно, то я должен не мешкая вернуться домой и сделать, что можно. Урожай недолго сбыть с рук, а потом людям снова начинает казаться, что они бедны и что нелегко обрабатывать и ту землю, какая у них есть, а если купить еще, то, пожалуй, засеять ее будет не под силу.
Он не захотел оставаться дольше, ему не терпелось поскорей уехать отсюда, где столько свирепых на вид солдат и столько оружия повсюду. Он зашел ненадолго в соседнюю комнату, куда отослали мальчиков и где они сидели за маленьким некрашеным столом. Перед ними стояли остатки тех кушаний, которыми Ван Тигр угощал брата, но для мальчиков и это было хорошо, и сын Вана Среднего с удовольствием набивал рот. А племянник был разборчивее, он не привык к чужим объедкам, и понемногу выбирал рис палочками, не дотрагиваясь до мяса. Ван Средний почувствовал, что ему не хочется оставлять здесь мальчиков, особенно – своего, и на минуту он усомнился, стоило ли посылать сына на такое опасное дело. Но начало было положено, изменить он не мог и потому сказал:
– Мне пора домой, и единственный мой наказ вам обоим, чтобы вы во всем слушались дядю. Теперь он господин над вами, а он человек суровый и вспыльчивый и не потерпит ослушания. Если же вы будете делать все, что он велит, то он вас может возвысить, как вам и не снилось. Вашему дяде на роду написана слава.
Он быстро повернулся и вышел, чувствуя, что на сердце у него тяжело и что расставаться с сыном гораздо труднее, чем он думал, и в утешение себе он пробормотал:
– Что же, такой случай не каждому представляется. Это благоприятный случай. Если дело выгорит, он будет не простым солдатом, а каким-нибудь должностным лицом.
И он решил, что постарается и сделает все, чтобы задуманное братом удалось, – хотя бы ради своего сына он сделает все, что в его силах.
Сын Вана Старшего заплакал, увидев, что дядя уходит, заплакал навзрыд, и Ван Средний поспешил уйти. Этот плач все время преследовал его, и он торопился поскорей дойти до ворот с каменными львами, чтобы не слышать ничего больше.
VIII
Так началось это необыкновенное дело, которое подняло бы Ван Луна из могилы, не будь его душа так далеко, – при жизни он ненавидел войну и солдат больше всего на свете, а тут ради нее продавали его землю, его лучшую землю. Но он спал крепким сном, и некому было остановить его сыновей, некому, кроме Цветка Груши, а она не скоро узнала о том, что они задумали. Оба старшие сына боялись Цветка Груши из-за ее преданности отцу и потому скрывали от нее свои замыслы.
Когда Ван Средний вернулся домой, он позвал старшего брата в чайный дом, где можно было спокойно беседовать, и они переговорили обо всем за чашкой чая. На этот раз Ван Средний выбрал укромный уголок, подальше от окон и дверей, и, пригнувшись над столом, они шептались, перекидываясь отрывочными словами. Так Ван Средний рассказал брату о том, что задумал Ван Тигр, и теперь, когда Ван Средний вернулся домой, к привычным занятиям своей повседневной жизни, этот план все больше и больше казался ему мечтой, несбыточной мечтой, а старшему брату он представлялся необычайным, удивительным, но легко выполнимым делом. По мере того, как план развертывался перед ним, этот тучный и похожий на ребенка человек видел себя вознесенным выше самых смелых своих мечтаний – братом правителя! Он был человек не великой учености и не великого ума, очень любил ходить в театр и пересмотрел множество старинных пьес, изображающих подвиги сказочных героев древности, которые были сначала обыкновенными людьми, а потом силой оружия, ловкостью, хитростью и умом добивались высокого положения и основывали династии. Он видел себя братом такого героя, больше того – старшим братом, и с заблестевшими глазами хрипло прошептал: