– Вперед, – подтолкнул Тампер одного из адмиралов "Мясником" в ребра.
Но едва они добрели до аппарели, как глаза на обескровленном лице "флотского" закатились, и он мешком повалился на песок. Видимо, до последнего надеялся, что обойдется, отпустим, здесь оставим. И когда понял, что не оставим, не вынес напряжения, не смог сделать последний шаг.
Тампер поднял взгляд на оставшихся адмиралов. Указал вороненым стволом на лежачего. И только вознамерился открыть рот, как остальные "последовали примеру" коллеги и бесчувственно обмякли.
– С-сука! – выдохнул лейтенант. – Малыш, забери двоих, – скомандовал он, закидывая "САРу" за спину.
Бронированные ладони "Пса" грубо подхватили по адмиралу – затрещал темно-синий с золотом китель, блеснула отлетевшая пуговица, – и Тампер двинулся вверх по "трапу", бесцеремонно волоча тела, "царапающие" лакированными туфлями рифленый металл.
Подошел Сандерс, намереваясь тащить оставшихся адмиралов.
– Капитан, я еще тогда спросить хотел, после "Фесалии"…
– Спали меня пламя дракона! – воскликнула Серафина, вцепившись капралу в шлем и за "уши" притягивая ближе к лицу.
Вгляделась в блестящее забрало, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Сандерс ошарашено застыл, круглые глаза то косились в сторону – на меня, на Джонса и мелкую на его локте, – то вновь на вертящуюся, как перед зеркалом нагую Серафину. Она коснулась щеки, провела пальцем через бровь и глаз, где прежде красовался шрам, проверяя, не врет ли отражение.
– Вы ей не сказали? – растерянно пробормотал Сандерс.
– Спрашивай, – кивнул я капралу, накидывая Серафине на плечи простыню и мягко отнимая ее ладони от шлема.
Недоуменный серый взгляд прищурено уставился на меня, но я лишь подмигнул, нагнетая интригу. Знаю, отомстит она крайне изобретательно…
– Спрашивай, – повторил я Сандерсу.
Он, казалось, уже напрочь забыл начало разговора. Моргнул раз, другой.
– "Прошлый раз"! – сообразил капрал. – Ну, помните, майор сказал, только, не как в прошлый раз? И сержант сейчас тоже…
– Расскажешь молодому? – улыбнулся я Джонсу.
Все, кто находились рядом, прислушались. На губах Серафины заиграла полуулыбка, отвлекая от всего, "что ей не сказали". Мелкая затихла, прекратив ерзать и чавкать. А Брэйкер даже общий эфир включил, чтобы все послушали.
Сержант ухмыльнулся во все окровавленные "тридцать два", дожевал печень и отер губы.
– Слышал про Альфу Эриды? – дернул он подбородком.
Сандерс нахмурился и покачал головой; улыбки остальных стали шире.
– В общем, повздорили мы тогда с капитаном "Меривы", сопляком из 5-го взвода. Он тоже тогда что-то про "сучьих детей" ляпнул. Ну, мы и взяли их на абордаж перед боевым рубежом. Представляешь взрывную декомпрессию в открытом космосе?.. Ну, вот, согнали мы, значит, всех, кто выжил в десантный отсек… А он там сзади был, – сержант дернул плечами: – Не подумали, что уж… Ну, и приоткрыли шлюз на "два пальца". А в кильватере – "Сармат", "Мобиус", "Алетус"… Ну, и фрегаты, конечно, – Джонс хохотнул. – На всех фарша хватило! "Флотские" потом не один час обшивку драили, выковыривая мясо из щелей! "Сармату-то" с крейсерами, понятно, все равно: они на планеты не спускаются. А от остальных так "несло" после атмосферы, что воевать пришлось в "глухой" броне!
– А я думал, вы Пояс Деметры имеете в виду? – рассеянно пробормотал Сандерс. – В "учебке" еще слышал…
Джонс на миг задумался, изогнув одну бровь:
– Деметры?
– Это, где "трупы на носу" и "кровавый дождь", – подсказал Брэйкер.
– А-а! Точно! – "расплылся" сержант. – Да, там тоже весело было! Могу и про него рассказать.
– Это ж сколько получается "прошлых-то"?.. – Сандерс замер на полуслове, задумчиво прищурился. – Подождите, а… разве может человека, вот так, вытянуть?
Он переводил взгляд с одного лица на другое, и везде напарывался на "лисьи оскалы".
– Молодец, Малыш, соображаешь, – Джонс хлопнул Сандерса по плечу. – Грэйс еще не такие сказки плел! Ты оригиналы его рапортов почитай, по ним мы – вообще нелюди.
– То есть, не правда все?
– Да, правда. Только мы ж мясом не бросаемся, сам знаешь. Вот Грэйс и придумывал "небывальщину", одну ужасней другой, чтоб вопросов не возникало, почему не хватает.
Эпилог
Шепот Амарны заглушал звонкую тишину мерным, вибрирующим гулом, разносясь по каюте ненавязчивым лейтмотивом. Синий флуоресцент расстелил по углам мягкие тени в тон керамики стен, делая помещение меньше, но при этом вырывая его из обычного мира, создавая впечатление плывущего в пустоте кокона. Безопасного, привычного кокона, где можно отдохнуть от рейдов. Отдохнуть и ринутся в бой, чтобы снова умыться кровью.
Да, мы возвращаемся в батальон. Наше место там, на рубеже. И если прежде этот выбор нам "помогали" делать, то теперь он осознанный и добровольный. Теперь мы знаем, почему нам так быстро приедается спокойствие отпуска. Джонс правильно сказал, мы – космопехи, мы сеем только смерть.
Усевшись нагишом в моем кресле, подобрав под себя одну ногу и облокотившись на колено другой, Серафина пристально вглядывалась в мерцающий монитор. Серые глаза наблюдали, как "Викинг" громыхает к шлюзу десантного отсека с укрытым простыней телом на руках. Сыны Амарны медленно поворачивают головы, провожая немигающими взглядами. И все – без единого слова, без малейшего намека на грусть или скорбь. Все понимают, дорога у них одна. И конец у нее – тоже один. Все там будем.
– Вот, значит, каково это… – пробормотала Серафина.
Внутренние переборки глухо стукнулись, запирая "Викинга" с "Берсерком" в воздушном шлюзе. Тело чуть воспарило в отсутствие гравитации, черные волосы, "плавая" в невесомости, накрыли лицо. Аппарель опустилась – сквозь иллюминатор засияли звезды, – внешние переборки разъехались, и взору предстали "черные воды безбрежной реки мертвых".
"Викинг" на несколько мгновений замер в шаге от края. Бронированные пальцы осторожно коснулись бледной щеки, "украшенной" глубоким рубцом, отвели угольные волосы, открывая сомкнутые веки, коснулись губ…
– Останься… – донесся хриплый баритон.
"Выходит, все же сказал…"
Легкий толчок. И тело, покачиваясь, "поплыло" в бескрайнюю пустоту.
Яркая вспышка синеватого пламени – изображение дрогнуло, выровнялось, – и облако пепла скрылось под аппарелью. "Викинг" шагнул на край – гулко сработали магнитные захваты, с отчетливым стуком, приковывая бронекостюм к полу; "Берсерк" схватил за плечо…
– Да уж, эпичные кадры! – Серафина оттолкнулась от терминала, разворачивая кресло. – А ты, выходит, романтик!
Серые глаза, искрясь весельем, уставились на меня из-под ниточной шторы черных волос.
Флуоресцент окутал ее "сумрачной пеленой", подчеркивая белизну "мраморной" кожи и скрывая от взора излишнюю откровенность, позволяя, при этом, "угольной бабочке" внизу живота выглядывать из мрака, над бедром, "краешками крыльев".
Даже сейчас, сидя в столь ребяческой позе: уткнувшись щекой в колено и поглаживая ноготками пальцы на ноге, она умудряется меня очаровывать.
Но я продолжал с вызовом ухмыляться, лежа на кровати и делая вид, что не поддаюсь ее "чарам". И все же, тело, в обход моей воли, предательски выдало мысли, царящие в голове. "Ну, что поделаешь? – как сказал бы Джонс. – Я хочу ее трахнуть!"
– А разве я против? – хищно оскалилась Серафина.
Да, она всегда понимает.