Несколько по-иному относятся к черепам пресловутые сохуры. У них после торжеств по поводу успешного возвращения воинов с охоты за головами трофейные черепа больше не играют такой существенной роли, как у маринд-аним или их соседей, и на первом плане стоят заботливо охраняемые черепа собственных предков. Но и сохуры считают охоту за головами необходимой, когда собирается жениться молодой человек или когда в доме устанавливают череп предка. Истинными виновниками этого являются прежде всего женщины, которые и посылают своих мужей и сыновей на добычу черепов, потому что у сохуров в отличие от других племен господствует материнское право{263}.
По той же причине принял участие в охоте за головами и юный Генемо из сохурской группы энемур{264}. Позднее, находясь в мераукской тюрьме, он поведал свою историю, однако при этом, из боязни быть осмеянным товарищами по заключению, умолчал о ведущей роли сохурских женщин.
ИСТОРИЯ ГЕНЕМО
Старые мужчины из моей родной деревни Обамена условились с людьми из других энемурских деревень, что мы снова пойдем на охоту за головами. Мужчины из Когоира и Ванггайму также присоединились к нам. Как раз кончалась пора дождей, и это казалось нам особенно удобным, так как еще можно было легко переправиться через большое болото на лодках.
Мы поплыли вниз по Обахе, потом по Мапи, до ее устья, вышли в Каваргу{265} и наконец в Або{266} и ночью миновали деревню Ваб так, что никто из озэр нас не увидел. Возможно, они сбежали, но если они и оставались в Вабе, то все равно не заметили бы нас, потому что мы были на другой стороне{267} Або, вели себя совсем тихо и не разводили огня.
Потом мы проплыли еще большой кусок вверх по Або, спрятали наши лодки и через лес и болото пошли к деревне Амк. Это мы сделали уже ночью, чтобы нас не могли увидеть маринд-аним, а особенно остерегались мы встречи с жителями Имаху{268}.
Рано утром мы подошли к Амку и окружили деревню. Мы заранее условились ни в коем случае не трогать учителя, потому что он — по-анем и из-за него могут быть большие неприятности. Но мариндских голов мы хотели добыть как можно больше{269}. Ведь и самих нас было очень много: Гаен, Вейт, Обоньемо, Аваморгай, Муйебо и Адай — из энемуров, Геймаф и Додам — из Канггайму, и многие другие.
Все шло прекрасно. Мы напали на жителей Амка, когда они еще спали, и многих из них убили своими копьями, а потом отрезали у убитых головы{270}. Кроме того, мы забрали у них детей. Наконец жители Амка опомнились и стали защищаться. Тогда мы отошли, прихватив с собой оружие убитых врагов{271}. Когда мы снова собрались в лесу, оказалось, что у нас нет ни одного убитого или раненого. Мы потеряли только два щита — один в Амке, а другой на спуске к реке Кейп. Люди из Амка не посмели преследовать нас, и мы были рады, что добыли черепа, никого не потеряли и не тащили за собой раненых.
Маленькие дети, захваченные нами в Амке, также были очень милы, и женатые мужчины с радостью думали о том мгновении, когда они смогут передать их своим женам{272}. И только одна девочка не годилась уже для удочерения. Она была в возрасте хомбог{273} и всю дорогу беспрерывно плакала и звала родителей. Мы уже добрались до Або, а она все еще упиралась и кричала. Тогда мужчина, взявший девочку, рассердился и заколол ее.
Так как прошло уже два дня и мы думали, что находимся в безопасности, то сделали привал и стали есть девочку с саговой мукой. Вдруг все вскочили и разбежались. Оказалось, пришли чужеземцы{274}. Всем нашим удалось спастись, но меня они поймали и повели с собой.
Сперва чужеземцы пошли со мной к энемурам и в Когоир. Никого из сохуров там не было, и потому чужеземцы забрали только черепа{275}. А еще они взяли оружие, которое мы добыли в Амке, — лук со стрелами и чудесный железный топор, какие делают чужеземцы{276}.
Потом они повели меня в Ваб, Тсуду и Бобар и через большое болото в Мохмон{277}. Оттуда мы пошли в Имохи, и конечно, если б не чужеземцы, меня там убили бы. И в Вапе, и в Явиму тоже все люди были на меня злы, хотя я не сделал им ничего плохого. Напоследок мне пришлось пойти с чужеземцами в Анау{278}, а потом в Окабу, и все это время я должен был носить их еду. И мне ни разу не позволили сходить в лес одному, даже когда этого требовали мои кишки{279}. Из Окабы мы на большой лодке поплыли в Эрмасук, и тут меня поместили в Буи.