У реки Харкар они застали врасплох мужчину из Тора, который с копьем охотился там за рыбой. И прежде чем он успел опомниться, один кандинамец всадил в него все свои стрелы. Потом люди из Кандинама схватили двух маленьких торских девочек и забрали их себе. Но когда они пришли в Тор, мы все уже были у наших друзей в Кладере, а те подняли на ноги своих соседей из Имбуенама и послали лодки за помощью к карерамцам.
Найдя в Торе лишь немного кокосовых орехов, Вада очень рассердился. Он вернулся в Кандинам, и жителям этой деревни, а также инунгальнамцам пришлось отдать ему все свои орехи. Затем Вада ограбил деревню Мулинам. Но потом, услыхав, что мы ожидаем помощи из Карерамо, он уехал и больше уже не возвращался.
Между тем люди из Карерамо так и не пришли, и обе наши девочки остались у кандинамцев. Одна и теперь еще живет в Кандинаме, где ее удочерили. Другую же они отдали в Инунгальнам, но она вскоре там умерла.
Мы были очень расстроены, что не смогли сразу же отомстить за убийство нашего мужчины и похищение детей. Но мы не отказались от мести и заготовили много стрел. А чтобы кандинамцы не надеялись, что это пройдет им безнаказанно, мы сложили песню и часто распевали ее:
Кандинамцы думали, мы поем это просто так и за песней ничего не кроется. И они нас совсем не остерегались. Но мы знали, что люди из Кандинама часто ходят к Харкару ловить рыбу, как это делали мы до прихода Вады, и устроили там засаду.
Утром к реке и вправду пришло двое кандинамских мужчин. Они не догадывались об опасности и беззаботно жевали сахарный тростник. Тут мы в них выстрелили. Один был убит на месте, а другой сумел дотащиться до Кандинама и рассказать, что случилось. Но потом умер и он.
Нам очень хотелось отрезать у убитого голову, однако у нас не было при себе ножа, а только стрелы, да и те не с бамбуковыми, а с простыми деревянными наконечниками. Поэтому мы оставили убитого лежать, и позднее кандинамцы сами забрали его. Так мы отомстили им за их злодеяние, и с тех пор никто из Кандинама и Инунгальнама больше уже нас не трогал.
Лишь незадолго до прихода в Кандинам Вады местные жители впервые встретились с чужеземцами. В 1922 году китайский купец Тан Кенлион по заданию фирмы Токо Амбон в Мерауке поселился на острове Комолом в деревне Момбум, а в августе 1924 года первым из иноземцев посетил Кандинам, Инунгальнам, Тор и Кладер и установил дружественные отношения с местными людьми. Именно за его доброе согласие с туземцами другие «по-аним» дали Тан Кенлиону малайское прозвище «Баба Ван», что значит «Китаец из Вана», как они называли деревню Кандинам{316}. К сожалению, во время приезда Вады китайца там не было.
Как известно, южный берег острова Фредерика-Хендрика был открыт еще в 1606 году испанцем Луисом Ваесом Торресом, а в 1623 году голландец Абель Тасман пытался высадиться на его западном побережье, однако это ему не удалось, как и позднее, в 1770 году, английскому мореплавателю Джемсу Куку. Таким образом, честь открытия доступа на южный берег острова по праву принадлежит Тан Кенлиону, «Баба-Вану», хотя ни одна история открытий и не сообщает нам его имени.
Юг Новой Гвинеи
РАССКАЗЫ ИЗ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ
Помимо преданий о демонах и историй об охоте за головами, маринд-аним и их соседи рассказывают о случаях из своей повседневной жизни. Подобные рассказы также дают нам известное представление о характерных особенностях этих людей.
Так, история одного больного старика из племени йе-нан, которую поведал мне юный Йон, сын прославленного охотника за головами Банги из йе-нанской деревни Комадеау, свидетельствует об их способности к глубоким душевным переживаниям.
О БОЛЬНОМ, КОТОРЫЙ МОГ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ
В Комадеау жил один старик{317}, страдавший тяжелой кожной болезнью. Это была не какая-нибудь чесотка и не кольчатый червь{318}, которыми болеют многие люди, а скорее что-то вроде язвы, какие иногда приносят на ногах из леса{319}, только у него она покрывала все тело. Вскоре вся кожа старика превратилась в сплошную гниющую рану, и от него воняло, как от разлагающегося трупа. Никто не хотел общаться со стариком, и когда он с большим трудом приближался к кому-нибудь из людей, они тут же убегали от него, хотя он был хорошим человеком и в глубине души все его жалели. Мы думали, он скоро умрет.