А затем Император выпустил Своего Дракона, и земля запылала. Только тогда, медленно пожираемый огнем, Ранкнар проявил хоть какие — то признаки поражения.
— Я то думал Волчий Король неистовый, — признался Феррус, восхищаясь несдержанным духом своего новоявленного брата, — но это… Где ты нашел его?
— На мире-смерти, — сказал Император. Его пронзительный взгляд видел больше и дальше, чем кто — либо на поле битвы и второй линии, где Он стоял со Своим сыном Феррусом Манусом. — Пожираемым огнем.
Феррус рассмеялся.
Они наблюдали с разрушенного холма. Солдаты и бронетанковые дивизионы выстроились перед ними, готовые к приказу Горгона. Его воины, его Железные Руки. Дракон вел роту легионеров и несколько когорт армейской ауксилии. До них доносился запах двигателей и горячего металла от бездействующей артиллерии и тяжелых боевых танков, но к тому времени, как он достигал кипевшей менее чем в сотне метрах битвы, его подавляла вонь пота и смерти.
Феррус нетерпеливо сложил серебряные руки на груди. Они мерцали жутким блеском, покрывавший их металл был таким же удивительным, как и загадочным. Громадный боевой молот — дар Фулгрима — покоился на бронированном плече, и Горгон жаждал снова залить его кровью. Пока что примарх будет выполнять приказ отца. Он наблюдал, позволив Дракону дать волю разрушению. Феррус подозревал, что сегодня проверяется не только его новообретенный брат.
— Настоящий дракон, как внешне, так и по темпераменту, — сказал он, намекая на дикарский, украшенный зубцами боевой доспех Дракона.
— Ты его многому научил о своем искусстве, Феррус? — спросил Император.
— По правде говоря, ничему. В этом смысле ему не нужна помощь. Когда я пришел в кузню, его не было, как и доспеха.
Император улыбнулся, словно радуясь Своей работе.
— Твоя оценка?
— Чересчур напыщенный, но, кажется, хорошо послужит.
— Я о нем, а не о его доспехе, Феррус.
Ответу Горгона предшествовали поднятая бровь и понимающий рык.
— Он сражается как медузийский ур-вирм. Они все похожи на места, откуда вышли?
— Нет, он — уникальный. Как и ты.
Феррус не осознавая того, сжимал и разжимал серебряные пальцы. Примарх кивнул.
— Он производит впечатление, — признался Горгон, но затем вернулось пренебрежение, — но Русс с Гором, даже Фулгрим, не уступят ему в доблести. Я не вижу ничего особенного в нем.
— Увидишь. — Император резко замолчал, и Горгон почувствовал, как поднялись волосы на затылке. — Они открывают врата.
Феррус скрыл беспокойную реакцию на использование отцом своего дара предвидения, демонстрируя самоуверенность.
— Выходит, они настолько же глупы, насколько слепы. Вылазка — это безумие. Они не понимают, что уже проиграли.
— А зверь знает, когда его загоняют в угол?
— Они идут на риск полного уничтожения, — заметил Феррус, когда гигантские врата города действительно открылись.
— Отчаянные люди совершают отчаянные поступки. Я чувствую в них страх. Испуганного врага ничто не сдерживает. Это будет дорого нам стоить.
Вокруг открывшихся врат собрался красно-ржавый туман, скрывая то, что приближалось.
— Они все солдаты и знают о риске.
— Остерегайся расточительства, мой сын. Жизнь не так дешева, как ты можешь думать.
Ярко-красный туман разошелся, и то, что стояло перед вратами оборвало ответ Горгона. Его глаза расширились.
Дрожь земли была ощутима даже на второй боевой линии.
Феррус взялся за боевой молот обеими руками.
— Теперь мы можем вмешаться?
Император уже обнажил сверкающий золотой меч. Его лезвие вспыхнуло.
— Да, теперь можем.
Богатыри шли не одни, а там, где они ступали, дрожала земля.
Сарда смотрел, как они неторопливо выступают из ворот, как и подобало созданиям таких огромных размеров. Три машины-голема, их бактериофаговые мечи сочились красным эфиром, а окулярные оружейные установки настраивались на смертоносный огонь. Капитан практически смотрел в глаза богатырям, несмотря на то, что находился почти в двадцати метрах над землей на самых выдвинутых бойницах. Его благоговение при виде стражей Красной Цитадели скрыло тайное отвращение к способу, которым их подняли на войну.
С ними вышла армия. На флангах скакали шесть фаланг Красный Рыцарей орденов Сангров и Инкарнадов, в то время как двенадцать взводов Кровавой гвардии вместе с орудийными колесницами образовали арьергард.