Супруга, простая смертная, знала, на что шла, когда выходила замуж за Стража, потомка Каина — того самого, всем известного, который, по библейской тщательно вылизанной по шерстке версии, коварно убил невинного брата Авеля.
Мы не люди, наша мать Лилит — демоница, которую отец украл из ада. Нам, полукровкам, отмерен долгий жизненный удел, сила, отличное здоровье, медленное старение и некоторые перегибы в таких чертах характера, как, к примеру, вспыльчивость.
Убить Стража очень сложно, да и в отличие от тех же санклитов, нет никаких специальных кинжалов, которые гарантированно умерщвляют нас. Но мы полудемоны, как ни крути, и расплачиваемся за это службой семье и лично Каину, нашему Отцу. Приказы Старших не обсуждаются, в ином случае следует наказание вплоть до изгнания из семьи или смерти.
Вот и получается, что мы делаем вид, что живем по тем же правилам, что и обычные люди, но на самом деле у нас с ними мало общего. Человека ведет обычный эгоизм — из-за давлеющей над ним с самого рождения смерти. У нас все проще и одновременно сложнее. Но на самом деле это неважно, и Стражи, и люди всего лишь стремятся выжить — попутно успевая придумывать себе цели и оправдания.
— Ида, — предупредил я, когда рука жены добралась до самого интересного.
— У? — откликнулась она, уперевшись подбородком в мое плечо.
— Мешаешь работать.
— Угу. — Мои слова действия не возымели. Ее тело обжигало спину даже через рубашку.
— Накажу!
— Надеюсь! — женщина рассмеялась и больно укусила меня за ухо.
— Пожалеешь! — хрипло бросил я, рывком развернувшись и прижав жену к себе.
— Не пожалею! — задиристо фыркнула она.
Карие глаза сияли, рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам. На ней была надета лишь полупрозрачная персиковая ночнушка, которая умело распаляла воображение, обтекая слегка располневшее после родов тело. Темные большие соски призывно покачивались под тонкой тканью. Язычок пробежал по ее пересохшим губам.
Я отнес жену в спальню и бросил на кровать. Красивая дорогая тряпочка под моими руками превратилась в лохмотья. Ида начала ругаться, но поцелуй закрыл ее рот. Купит другую, не велика беда. В отместку супруга прокусила мою губу.
— Ах, так? — я перевернул ее на живот, стянул крошечные трусики и с размаху шлепнул по сочной заднице.
Ида застонала под моим телом, что прижало к одеялу, не давая двинуться.
— Кто хотел наказания? — прорычал я.
Ее тело, прекратив сопротивляться, податливо прижалось к моему, отдаваясь — послушно и жадно принимая мужскую власть над собой.
Моя ладонь сжала рыжие пряди в кулак.
— Горай! — вскрикнула она.
Даже не знаю, чего было больше в этом вопле — страсти или боли и возмущения, ведь она терпеть не могла, когда я так поступал с ее роскошной и бережно лелеемой шевелюрой.
Ярость вылилась из меня вместе с семенем, оставляя пустоту и желание одиночества. Ночь, огни города за панорамным стеклом, бутылка хорошего виски, никакого льда. Отличный план.
Я встал с постели, ушел в ванную и закрыл дверь, пресекая попытки супруги присоединиться. Мне так и не удалось приучить ее уважать мое право на личное пространство. Порой она бывает излишне напориста и назойлива.
Когда вышел, женщина уже спала — демонстративно заняв всю кровать, улегшись по диагонали. Когда-то это меня умиляло и побуждало силой отвоевывать место в постели, прижав негодницу, что отбивалась, царапаясь и кусаясь, к себе. Сейчас же заставило скривиться и побыстрее уйти. В моем доме много комнат, свободное спальное место найти труда не составит.
Я взял из бара Macallan Lalique Crystal Decanter, бокал и прошел на балкон. Марбелья переливалась огнями, перешептываясь с шумно вздыхающим морем, которое баюкало яхты, из-за подсветки кажущиеся драгоценностями. Прокаленный дневной жарой воздух с неохотой сдавался прохладе ночи. Ветер оставлял на губах солоноватый привкус.
Праздновать было нечего, но я открыл дорогую бутылку, недавно купленную под настроение на интернет-аукционе и наполнил бокал наполовину. В полутьме виски казался жидким, опасно мерцающим огнем. Взять бокал, помедлить в предвкушении, разглядывая жидкость, вдохнуть характерный дымный аромат напитка, сделать первый, совсем небольшой глоток — буквально только смочить губы, позволить искушению разлиться по языку мягким вкусом с цитрусовым оттенком.
Насладиться им и позволить себе большой глоток — щедрый, властный, в свое удовольствие. Вновь посмаковать, поставить бокал на стол, помедлить и размеренно, никуда не торопясь, допить. Улыбнуться и, еще чувствуя все оттенки вкуса, потерять интерес, позволив мыслям неспешно течь в голове. Приятный ритуал, похожий на завоевание женщины.