— Очень страдает, что больше не красавчик, — сухо отозвалась Айна и ещё плотнее закуталась в шерстяную накидку. Я заметил синяк на её руке и указал на отметину.
— Это он сделал?
Она молча отпрянула и спрятала руку.
— Он? — разъярился я.
— Думай башкой, Хинрик! — прошипела Айна. — Уйми гнев. Не для того я это терпела, чтобы ты сейчас всё испортил! Мы почти у цели.
— Я убью его.
— Убьёшь, — пообещала она. — Обязательно убьёшь. Но не сейчас. Позже. Мне пора.
Я с трудом взял себя в руки и снял ладонь с топорища.
— Ты точно цела? Он не…
— Мне нужно идти, хватятся. — Айна отстранилась от меня и первой вышла на дорогу. Лишь напоследок обернулась. — Завтра на рассвете у корабля. Жди.
Глава 33
Айна быстро смешалась с толпой горожан, а я направился в сторону пристани искать купеческий корабль.
Подруга стала ещё старше за этот короткий срок. Взгляд настороженный, движения резкие, нервные. Словно она в любой момент ожидала удара или тумака. Если Ивер поднял на неё руку в отместку за своё унижение, я сам разорву его в клочья, и топор мне не понадобится. Вытянуть бы из Айны больше подробностей о том, что сделал этот упырь Гутфритссон, но она упрямая, не расскажет. И всё же в ней что–то неуловимо переменилось. Бывает, одна нитка в полотне зацепилась, порвалась — и вот оно уже несовершенно, гостям не покажешь, прячешь подальше от чужих глаз. Так и Айна — пыталась спрятаться в этом своём тонком плащике и боялась показаться мне.
Но Айна была права: если я сейчас дам волю гневу, испорчу всё то, над чем она работала в Маннстунне. Сама она могла уйти с лёгкостью, а вот Сванхильд пока больше походила на обузу. Ни знаний, ни умений, ни боевого духа — лишь драгоценная кровь и утроба. Сестру было жаль, но я не знал, чего следовало ожидать от воспитанницы конунга. Гутлог предупреждала меня не доверять ей, и теперь я волновался за Айну. Если Сванхильд разболтает о побеге, здесь даже без Гутфрита все встанут на уши. И тогда моей подруге точно не жить. Оставалось лишь уповать на то, что сестра ненавидела Ивера до такой степени, что была готова на любое безрассудство, лишь бы избежать брака с ним. Я надеялся, что отчаяние взросло в ней настолько, чтобы она согласилась мне поверить.
Размышляя об этом, я добрался до пристани. Корабль сверов заметил сразу — большой, с красивой носовой фигурой в виде богини Нихет — вечно юной вестницы самого Всеотца.
Поймав мой взгляд, рослый белокурый свер в затейливо расшитой рубахе окликнул меня.
— Надо чего, почтенный? Торг на площади ведётся, здесь товаров нет.
Говор у него был странный — грубоватый, он тянул звуки и рубил слова. Но наречие было мне понятно. Я подошёл ближе.
— Завтра уходите? — спросил я, похлопав по крепкому борту кнорра.
— Ага, — широко улыбнулся свер и закатал рукава. — Почти все распродали, готовимся вот. Надо везти домой местное добро. Так и будем ходить туда–сюда, от Маннстунна до Виттсанда, пока лёд не встанет.
Я нагловато улыбнулся.
— А с вами можно?
Муж озадаченно на меня уставился.
— Так–то можно, но не бесплатно. И это несколько дней хода.
— Деньги есть. — Я похлопал по кошелю на поясе. — Хочу сестёр к родне свозить, как раз в Виттсанде живут. И мы торопимся.
— Ну, за деньги всё можно решить, — ухмыльнулся свер. — Сколько вас?
— Трое будет.
— Это уже на серебро тянет, почтенный. Места мало, а нам важнее товар везти.
— Говорю же, деньги есть. — Я достал из кошеля три серебряные монеты и протянул мужу. — Хватит?
— Вполне. Место найдётся. Но это только задаток.
— Сколько ещё надо?
— Столько же.
— Грабёж!
Свер расхохотался.
— Из какой дыры ты явился? Это Маннстунн, парень. Здесь всё дорого. Утешься тем, что кнорр у нас быстроходный, и наш купец принёс щедрые дары Химмелю. Ветра будут с нами.
Я лишь улыбнулся. Ага, говори мне тут о Химмеле…
— Нам бы на рассвете выйти, — добавил я. — Мы и правда торопимся.
— Это вряд ли. Надо ещё всё уложить. К полудню управимся.
— А если доплачу? — Я снял с запястья браслет Гутфрита и бросил сверу. — Это на сколько тянет?
— Этого будет довольно. Хорошая работа. Как тебя звать, глупый торопливый богач?
— Хинрик.
— А я Даги. Будем знакомы. Еды возьми в дорогу, у нас лишней не будет. И если утром не явитесь, задаток не отдам, понял?
— Понял.
Договорившись, я направился на рынок, где набил мешок припасами на несколько дней пути. Пару раз у меня пытались стянуть кошелёк, но я быстро это пресекал. Удивительно — я словно чувствовал намерение негодяев и вовремя реагировал. Может, один из амулетов так срабатывал? Или и правда после Бьерскогга стал чувствовать всё острее?