— Хорошо. — Мальчишка улёгся и накрылся шкурой. — Только снится всякая дурь. И это, живность надо покормить.
— Аник всё сделает. Отдыхай.
Угомонив Эспена, я прибрался на столе и приготовил сухого сбора для нескольких заварок. А затем наконец–то занялся своей раной. Шов не разошёлся — уже хорошо, но корка размокла и сочилась сукровицей, а само место ранения болело. Вроде ничего страшного, но это был намёк, что пока лучше не перенапрягаться.
Аник суетилась во дворе, староста был в поле, помогая местным засеивать речную долину кореньями. Я устроился у огня, наблюдая за Эспеном, но не заметил, как задремал.
Проснулся от шума — Аник хлопотала у очага и гремела плошками. Готовила ужин.
— Помочь? — Я приоткрыл один глаз, любуясь девицей.
— Посмотри, как там брат. С едой сама разберусь.
Я встрепенулся, повесил над очагом небольшой котелок с чистой водой и дотронулся до лба мальчишки. Кожа сухая и красноватая, а кромка волос потная. Жар усиливался. Снадобье не помогло. Я рассчитывал, что малец как следует пропотеет, но лихорадка побеждала.
— Ему хуже. — Я занялся сбором, но на этот раз решил добавить больше ивовой коры.
Аник пожала плечами и отстранилась, когда я пронёс мимо неё котелок с кипятком.
— Под вечер так часто бывает, — сказала она. — Когда заболеваю, тоже ближе к ночи чувствую себя скверно.
— Да, но жар лучше унять. Или лучше попросить помощи целительницы?
— Старуха сама больна, — покачала головой Айна. — Ничего нового она не скажет. Травы, подношения Когги… И проклятое смирение перед судьбой.
— Не очень ты её жалуешь, я погляжу.
— Гарда редко вмешивается. Говорит, что наткали в полотне судьбы, то и будет. И что мешать воле богов нельзя.
— А ты, значит, иного мнения? — с любопытством спросил я, заваривая травы.
— Боги любят сильных и смелых. Боги любят воинов. И за жизнь надо бороться любым способом, — пылко ответила девица. — Если утром Эспену не станет лучше, я скорее доверюсь тебе и твоим рунам, чем старухе.
— Надеюсь, до этого не дойдёт.
— Я тоже. Отец всё равно не позволит. Он очень боится колдовства.
— Почему тогда позволил мне остаться у вас?
— Халлварда Кровавого Топора он боится больше, — улыбнулась Аник. — А мне он нравится.
Остудив питьё, я принялся будить Эспена. На этот раз он просыпался ещё дольше. Я аккуратно придерживал голову паренька, помогая ему пить. Совсем ослаб. Понять бы только, в чём именно было дело. Айна говорила, что иногда утопленники мучились жаром не только из–за переохлаждения, но и из–за грязной воды. Впрочем, река казалась чистой — это не болотная стоячая вода. Хотя, если Эспен наелся ила…
Парень выпил всё без сопротивления, даже не поморщился. И это обеспокоило меня больше всего. Не был он похож на себя. Слишком уж вялый. Едва я отнял кружку от его рта, Эспен снова провалился в сон.
— Я бы всё же показал его Гарде, — сказал я, вернув кружку Аник. — Не нравится мне всё это.
Аник замерла с башней плошек в руках, встревоженно на меня взглянула и кивнула.
— Ты колдун, тебе виднее. Но отец будет ворчать. Гарда не работает бесплатно.
— Ради сына–то уж раскошелится. — Я накинул плащ и оперся на посох. — Вали всё на меня, если расшумится. Меня Асманд тронуть не посмеет.
— Это пока что, — тихо сказала мне вслед Аник. — Хинрик!
Я обернулся.
— Чего?
— Если… Если Гарда не сможет помочь, у тебя есть заклинания, чтобы прогнать болезнь?
— Возможно. — Я перебирал в голове вязи и обряды, которые подсмотрел ещё на Свартстунне. Ормар не успел толком научить меня мужскому целительству, однако я вдоволь наболтался об этом с Айной. Жрицы Когги знали много таинств. Другой вопрос, что мне не следовало не то что пользоваться их умениями, но и говорить о них. Мужам — мужье, жёнам — женино. Впрочем, Айна рассказывала мне об одном серьёзном обряде, который проводили жрицы для тяжёлых больных. — Есть мысль.
Аник оживилась и шагнула ко мне.
— Руны?
— Не только. Руны часто — лишь часть обряда. Для того, который я знаю, понадобится жертвенная кровь животного.
— Курицы?
— Нет, — покачал головой я. — Куры и гуси — слишком малая плата за недуг. Нужна корова или лошадь. Её придётся убить.
Девушка нахмурилась.
— У нас бедная деревня. В прошлом году пало много скота. Даже в моей семье осталась лишь одна лошадь, а коров никогда не было, только козы… — Она кивнула в сторону полей. — Потому отец и помогает соседям: у многих совсем ничего не осталось, а сеять и обрабатывать землю надо.