Наконец мы вышли на широкую поляну, и Конгерм остановился.
— Добро пожаловать. Здесь живёт Ормар. — Он моргнул. — Будь осторожен в этих лесах и не гневай духов. Они хорошие, но не любят, когда их тревожат без важной причины.
— Зачем же мне их беспокоить? — удивился я.
— Если начертатель разрешит тебе остаться, то однажды придётся. Общение с духами — часть обучения. Без этого тебе не получить руну.
Я поправил лямку заплечного мешка и принялся искать дом Ормара. Поляна выглядела обжитой, но всякому гостю сразу стало бы понятно, что здесь жил колдун. Через усеянное разнотравьем поле тянулась узкая тропа, уходившая в лес. Вместо ворот по обеим сторонам тропы стояли два шеста с медвежьими черепами на вершинах — знак границы и охранный амулет для местности. К черепам были привязаны нити с перьями, бусинами и деревянными плашками. Я прочитал начертанные руны:
— Под защитой Ормара Эйрикссона. Оставь оружие здесь.
— Ага, — отозвался Птицеглаз. — Но ты можешь взять топор и ножи. Иди по тропе, она приведёт тебя прямиком к дому.
— Ты не пойдёшь со мной? — удивился я.
— Нет. Вам нужно поговорить наедине. Кроме того, я и так всё узнаю. — Когнерм улыбнулся и постучал пальцем по уху. — У меня глаза и слух как у птицы.
— Тогда до встречи, — кивнул я. — Чем бы она ни закончилась.
Я ступил на тропу и прошёл между шестами, почувствовав мощь нанесённого рунного заклятья. Не желай Ормар меня видеть, да ещё и с оружием, сейчас я бы наверняка корчился от боли на земле. На Свартстунне в некоторых рощах стояли такие же охранные шесты. Жаль, что не везде. Быть может, они смогли бы защитить жриц.
Медленно шагая, я изучал растения. Очень непривычный набор трав для леса. Здесь росло то, чему в таких местах взяться неоткуда. Значит, Ормар или кто–то другой специально их высадил. Удобно. И забавно: на Севере травничеством и лекарством традиционно занимались лишь женщины. Видимо, Ормар пошёл в своих познаниях куда дальше положенного. Впрочем, как и я.
Наконец дорога вывела меня в подлесок. Узкой змейкой она вилась между поросших мхом валунов и уходила на окруженный вековыми дубами холм. Там я увидел очертания старой хижины. Тёмное дерево, маленькие окошки закрыты пузырями, на стенах росло цепкое растение, обвивавшее постройку до самой крыши.
Начертатель сидел у костра перед домом. Услышав мои шаги, он поднял голову и молча указал на место у огня. Я добрёл до него, снял мешок со спины и устроился напротив Ормара так, чтобы нас разделяло пламя.
— Почему ты вернулся? — хрипло спросил начертатель.
Казалось, за это время он постарел на добрый десяток лет. Колдун выглядел измождённым, руки истончились, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. Вечер был тёплым, но Ормар страдал от холода — закутался не только в плащ, но и в шкуру.
— Ты был прав, учитель. Я пришёл на Свартстунн и не нашёл того, чего искал. Свартстунна больше нет.
— Я знаю, что случилось на Свартстунне, — раздражённо оборвал начертатель. — Я спросил, зачем ты вернулся.
Я уставился на пламя, собираясь с мыслями. Лгать было нельзя, но и правду озвучить непросто.
— Хочу мести, — наконец сказал я. — Когда Гутлог вызвала меня в храм, рассказала о моём происхождении и назвала сыном мести, я не мог принять всего этого. Да и как можно было согласиться убить кого–то, кто ничего дурного тебе не сделал? История матери взбудоражила меня, но… — Я поднял глаза на Ормара. — Этого было мало. Недостаточно, чтобы хвататься за оружие и лить кровь. Я так не мог, не так воспитан. Но сейчас Гутфрит отнял у меня то, чем я действительно дорожил. Теперь эта месть стала не просто предназначением, а моей целью.
Начертатель кивнул.
— Продолжай, Хинрик.
— Я всё сказал.
— Нет, не всё. Я вижу, что ты колеблешься даже сейчас. Ответь, почему.
И ничего же от него не утаишь.
— Потому что я встречался с Гутфритом лично. Я бы сказал, что он достойный человек, не знай я, что он сотворил с моими близкими. И я не понимаю, как один и тот же муж может вершить столько зла и делать не меньше добра. Это меня смущает. Потому я колеблюсь.
— И это справедливые сомнения, — кивнул Ормар. — Представь, что ты Гутфрит. Почему бы ты так себя повёл?
— Не знаю.
— Не зли меня, юноша. — Колдун уставился на меня в упор, и его единственный глаз пылал гневом. — Думай. Ты отрёкся от пути начертателя и оскорбил меня, а сейчас приполз обратно, скуля, как битая псина. А все потому, что больше не прижмешься к дряхлой титьке Гутлог. Потому, что бежать тебе больше некуда. Хочешь, чтобы я принял тебя — докажи, что заслуживаешь моего внимания. Думай. Я не стану возиться с дураком.