Шарроукин нашел Таматику, Нумена и Велунда, спорящими в тени сильно забронированного носа корабля. Он наблюдал за ними с затененной площадки над платформой, подвешенной на бойницах «Сизифея».
— Носовое орудие. Это единственный разумный ответ, — сказал Нумен. Его зычный голос трещал в воксе. — Нам нужно, чтобы наш самый сильный кулак был готов ударить.
— Он определенно ударит сильнее всего, — согласился Таматика. — Но контакты между ударным механизмом и системой управления вооружением на мостике пришли в негодное состояние. Практически невозможно гарантировать попадание, если только мы не подойдем на минимальную дистанцию. Уверяю тебя, Игнаций, для нас будет лучше использовать батареи. В том смысле, что у них больше зона поражения.
— Батареи левого борта разбиты, а конденсаторы правого борта не функционируют, — проворчал Нумен. — Возможно, мы дадим один залп, потом они замолчат. Говорю тебе, носовое орудие — это то, что нам нужно.
Велунд посмотрел вверх и спросил:
— Что ты думаешь, Никона?
Шарроукин прошел по площадке и спрыгнул на железную палубу. Он легко приземлился и активировал магнитные зажимы на сапогах. На самом деле он не старался прятаться, а Сабик знал его достаточно хорошо, что понять, где он притаился.
— Забудьте про орудия, — сказал он. — Они нам больше не нужны. Используйте их энергию для более эффективного применения.
— Типичный Гвардеец Ворона, — сказал Нумен слишком громко. Грубый ветеран почти лишился слуха в битве против Детей Императора и решил терпеть это увечье до конца войны. — Что за боевой корабль идет в битву безоружным?
Шарроукин окинул взглядом корпус ударного крейсера. По всей длине его усеивали пробоины и вмятины. Корабль отчаянно нуждался в покое, он гордо нес свои многочисленные раны, как профессиональный боец, готовящийся к последней схватке, которую не мог выиграть.
«Как и все мы».
— Война «Сизифея» завершена, — сказал Шарроукин. — Один резкий поворот разорвет его пополам.
— Тогда мы заберем с собой столько предательских ублюдков, сколько сможем, — сказал Нумен. — Один последний укол в сердце Магистра войны.
— Так говорит Брантан, — заметил Шарроукин.
— Капитан Брантан, — поправил Нумен. — Ты будешь проявлять к нему уважение, Гвардеец Ворона.
— Я не хотел проявлять неуважение к его званию, — заверил его Шарроукин. — И все вы знаете меня достаточно, чтобы понимать — я не боюсь смерти в бою. Но мы прорывались с боями с Исствана V не для того, чтобы просто выбросить свои жизни в пределах видимости Терры.
— Мы все еще можем сражаться, — сказал Таматика. — Можем наносить урон.
Шарроукин покачал головой.
— В тебе говорит высокомерие, — сказал он. — Вы все видели размеры флота, который прошел через разлом у Кометы-святилища. Даже самый сильный урон, который мы можем нанести, будет обычным плевком на ветер.
— Так что ты предлагаешь? — фыркнул Нумен с нескрываемым презрением. — Спрятаться? Ждать, пока война не решится, а затем выскочить на свет?
Шарроукин проигнорировал колкость.
— Мы годами сражались, как братья, но все кончено. Пришло время вернуться нам к своим Легионам.
— Капитан Брантан никогда этого не позволит, — возразил Велунд.
— Капитан Тиро считает это правильным, — ответил Шарроукин. Его неожиданные слова поразили их, как он и рассчитывал.
— Капитан вышел из комы? — спросил Таматика.
Шарроукин указал на «Сизифея».
— Да, и он командовал этим кораблем дольше Брантана.
Смысл слов Шарроукина был настолько прямым, что трем Железноруким понадобилась целая секунда, чтобы осознать его предложение.
— Ты смеешь предлагать поднять бунт против моего капитана? — разъярился Нумен, положив руку на болтер.
— Брантан — безумец, — ответил Шарроукин. — Ради своего безумия он погубит всех нас. Вы все знаете это.
— Ты заходишь слишком далеко, Шарроукин, — сказал Таматика, встав между воинами. — Ты не из Железноруких, ты не видишь ситуации, как мы.
— Ты прав, Фратер, — сказал Шарроукин. — Точно так же я видел ее иначе, когда Альфарий разгуливал среди нас с лицом Шадрака Медузона. Тогда вам следовало прислушаться ко мне, и вам нужно прислушаться ко мне сейчас. Ульрах Брантан сражается исключительно ради своей мести. Боль сломала его, и он приговорит нас всех в огне своего безумия.
Нумен выхватил болтер, но Велунд увидел кипящую в нем ярость и удержал его руку. Ветеран чуть повернулся к Велунд с яростным недоверием.
— Ты станешь защищать эти слова, Сабик? — спросил он.