Во взгляде его брата осталось мало от Ульраха Брантана, только бездна безумия и боли, пугающая своим видом.
— Мне жаль, брат, — сказал Тиро. — Видеть тебя таким…
— Избавь меня от своей жалости, — ответил Брантан. — Я благодарен этому новому шансу служить Императору. Отныне боль — моя кровь, она поддерживает меня. Придает мне силы.
Тиро кивнул, не зная, как ответить на то, что напоминало слова их врагов.
— «Сизифей» прошел тяжелый бой, — сказал он. — Он бился с честью, ведь так?
— Ты говоришь так, будто его война закончился, — заметил Брантан.
Тиро нахмурился.
— Разве нет? Железный отец Велунд информировал меня о его состоянии. Даже половина от полученных им повреждений приговорила бы «Сизифей» в глазах корабела-аналитика.
— Ты недооцениваешь этот корабль, — сказал Брантан, спустившись с командной трибуны и переходя от поста к посту гулкой железной поступью. — Он вырвался из бойни на Исстване V и поддерживал нас годы партизанской войны. Он прорвал блокаду предателей и пролетел через проклятый космос к затерянному миру эльдар. И, наконец, под моим командованием он атаковал «Железное сердце», намного более крупный корабль.
Брантан вернулся к командной кафедре и встал за ней.
Явный символизм не укрылся от Тиро.
«Это больше не твой корабль…»
— Пока «Сизифей» не растерял боевой задор, мы продолжим нести смерть предателям. Ты не согласен с этим или возвращением ко мне командования?
— Я не оспариваю ни то, ни другое, мой капитан, — сказал Тиро. — Но «Сизифей» не может сражаться в таком состоянии. Мы не можем сражаться в таком состоянии. Оглянись. Экипаж ударного крейсера состоит из шести легионеров и горстки сервиторов. Нам не справится.
— Мы справлялись, — ответил Брантан. — В Юпитерианском сражении мы уничтожили «Завет истины», корабль-охотник типа «Оберон».
— Я изучил схему маневрирования в том бою, — ответил Тиро, следуя примеру Брантана и переходя от поста к посту. — Это была отличная победа, идеальная. Добытая отвагой, но вам несказанно повезло. Не будь капитан «Завета» одержим собственной охотой, мы бы все были мертвы.
Брантан спустился ему навстречу.
— Это война за выживание Империума, Кадм, — сказал он. — Без отваги нам не победить. Гор захватит Терру, и все, за что мы сражались и проливали кровь, станет напрасным.
Напряжение усилилось, каждый на мостике, за исключение сервиторов, замер и молчал. Вспыхнули световые экраны, по ним, подобно светлячкам, потекли каскады сенсорных данных. Очередями помех заскребли по воздуху искаженные голоса.
Визги призрачного бинарного кода то вспыхивали, то замолкали.
Сверху слетел Гаруда и приземлился на край пульта между двумя капитанами, словно готовясь рассудить спор. Кибер-орел переводил взгляд с одного капитана на другого.
— Честь удовлетворена, Ульрах, — сказал Тиро тихим и ровным голосом. — Оглянись. Посмотри на наш корабль. Посмотри, как мало нас осталось. Никто не скажет, что мы не сражались изо всех сил, но время Разбитых Легионов прошло. Наша война в тенях завершена, и мы должны воссоединиться с нашими братьями, чтобы взглянуть врагам в лицо. В противном случае мы отвергнем приказ Рогала Дорна.
— Ты говоришь от имени повелителя Седьмого?
— Я не возьму не себя подобную смелость, — сказал Тиро. — Но все верные сыны Императора услышали призыв вернуться на защиту Тронного мира. Настало время нам ответить на этот призыв, Ульрах. Пришло время вернуться из пустоты.
Брантан выслушал страстную речь Тиро, но прочесть что-либо по его изувеченным чертам было невозможно. Капитан долго молчал, а затем повернулся к Сабику Велунду.
— Через какое время мы будем на ходу?
— «Сизифей» пригоден к полету, но некоторые критически важные системы все еще не полностью функциональны. Ауспик дальнего действия, полное управление вооружением и вокс все еще не работают.
— Сколько времени?
Велунд взглянул на Тиро. Брантан заметил это и отреагировал: «Командир этого корабля не Кадм Тиро, а — я! Отвечай мне».
— Реакторы по-прежнему работают, — доложил Велунд. — Мы можем отправляться по команде.
— Команда дана, — сказал Брантан.
— Ульрах… — начал Тиро.
— Хватит! — отрезал Брантан, возвышаясь над ним. — Я — капитан этого корабля и мы будем сражаться, пока не погибнем. Нет никакого поворота, нет отступления на Терру. Думаешь, горстка нас, прячась за стеной, сделает больше, чем мы можем со звездолетом? Развернуться и бежать к воображаемой безопасности Терры — это не почетный отказ от нашего бремени, это трусость. Я этого не позволю. Не на моем корабле.