Словно в ответ на вспышку Брантана, из станции связи за спиной Сабика Велунда посыпались искры. Из вокс-горнов на согнувшихся пиллерсах вырвался пронзительный вопль бинарика.
— Отключи это, — приказал Брантан, направившись к посту и оттолкнув несчастного сервитора с дороги. Пульт был разбит, почти каждая панель снята, демонстрируя его внутренности из проводов и электронных ламп.
Он повернулся к Велунду со стоном гидравлики и треском неизолированных кабелей.
— Ты же сказал, что вокс не работает?
— Так и есть, — ответил Велунд, бросившись к Брантану. — Антенная система разбита.
— Тогда объясни, что мы слышим.
Велунд повозился в связке кабелей, нашел нужные и воткнул их в гнезда на нижней стороне своей перчатки. Таматика поспешил к пульту и сделал то же самое. Двое железных отцов стояли, как вкопанные, бледный ореол света окружал их руки. Вокруг них шипели звуки сообщения, словно передаваемые по радио.
— Сигнал идет не из вокса корабля, — сказал Велунд.
— Тогда откуда? — спросил Тиро.
— Он поступает от Криптоса, — пояснил Таматика. — Существо направляет его на этот пульт.
— Криптос? — переспросил Тиро. — Он принимает какую-то случайную передачу Механикума?
— Это не марсианский код, — сказал Велунд, вращая ручки настройки и рычаги на разбитом пульте. — Это код Луны.
— О чем ты толкуешь? — спросил Тиро. — Луна захвачена.
— Сообщение передает уроженец Луны, — настойчиво повторил Велунд. — Только они могут отправлять в такой форме.
— Мы тренировались на Марсе, — пояснил Таматика. — Мы знаем код Механикума, и это не он.
— Тогда это передача предателей, — сказал Брантан. — Сыны Гора создали свой терранский плацдарм там. Должно быть, они взломали системы Селенара.
Лицо Велунда омыло серебристым светом от спиральной волны, мерцающей на последнем потрескавшемся экране.
— Стой, это…? — не поверил Велунд.
— Трон! Да… думаю, это он. Но как…?
— В чем дело, Фратер? — спросил Брантан.
Таматика отключился от пульта и сказал:
— Если мы правы, а я думаю, что так и есть, тогда это не передача Механикума или Империума. И не предателей.
— Тогда от кого она? — спросил Тиро.
— Это давно неиспользуемый канал, — объяснил Велунд. — Это сигнал культа Селенар.
— Но что он говорит? — спросил Брантан.
— Мы пока не знаем, — ответил Велунд. — Но геноведьма кричит в пустоту.
Атеш Тарса вспомнил, как впервые увидел Криптоса, когда Шарроукин и Сабик Велунд принесли его на борт «Сизифея». Его омерзительный вид вызвал у Саламандра отвращение. Он ненавидел его, но с прошедшими годами начал жалеть из-за того, что сделали с этим существом. Оно жило в агонии, навечно привязанное к единственной задаче жестокими хозяевами, которым было плевать на его страдания.
Это была не жизнь, но разве сам Тарса и экипаж «Сизифея» были лучше?
Криптос не покидал эту камеру из голого железа, оставаясь таким же рабом задачи, как и при прошлых хозяевах. Он сидел прикованным к железному трону, окруженный гудящими машинами и соединенный с вибрирующими когитаторами тщательно изолированными кабелями.
То, что такое существо вообще могло существовать противоречило всему, что Саламандр изучил в апотекарионе. Голова склонилась на бок, а бледная плоть, зловонная и засаленная, обтягивала кости черепа, словно мокрый пергамент. Нижняя часть лица состояла из абсурдных движущихся частей, аугмиттеров, вокс-имплантатов и звуковых устройств, которые стрекотали странными щелчками, свистами и стуками. Череп разобрали и переделали в мешанину из меди, кости и стекла, напоминавшую резервуар для хранения отвратительной медицинской аномалии. Жидкость внутри была мутной и неподвижной, а видимые части гибридизированного мозга прижались к стеклу белесой, давно мертвой массой.
Это существо не было полностью человеческим — часть мандибулярной конструкции явно имела ксенопроисхождение, хотя ничем не напоминала чужих, с которыми сражался Тарса. Криптос носил повязку, так как никто не мог взглянуть в наполненные болью глаза, не ужаснувшись от его страданий.
Гаруда переступил с ноги на ногу на вершине трона. Тарса подумал, что он похож на птицу-падальщика, ожидающую, когда висельник умрет, чтобы выклевать его глаза.