Из глотки Криптоса раздался влажный, похожий на органический бинарик. Из пасти капала желтоватая жидкость, пока существо снова и снова произносило не-слова. Привинченный к палубе столик перед ним мерцал светом, бормоча бесконечным повтором бессмысленные данные.
— Что говорит эта мерзость? — спросил Ульрах Брантан, наклонившись так, что его изуродованное лицо оказалось в сантиметрах от Криптоса.
Ирония того, что Брантан звал Криптос мерзостью, не ускользнула от Тарсы.
— Когитаторы пытаются разобрать, — сказал Велунд, вставив перфокарты с медными краями в логическую машину. — Это нерабочая вокс-частота. Этими каналами никто не пользовался веками. Тот, кто передает, должно быть действительно отчаялся, если надеется, что сообщение примет кто-то способный перевести его. Говорят, Селенар использует органическую форму генобинарности, лингва-технис, использующий периодически сменяющийся код на основе уникальной геномной последовательности отправителя. Что делает его почти невозможным для дешифрования.
— Значит, мы не можем знать, что оно говорит? — спросил Брантан.
— Я не говорил этого, — ответил Таматика, помахав предостерегающе пальцем.
— Ты можешь взломать код? И избавь меня от лекции по истории. Да или нет?
— Я скорее предположу, что Селенар не предусмотрели существование Криптоса, когда разрабатывали эту форму связи, — сказал Таматика. — Что удивляет меня, так как некоторые из биоинженерных химер, которых они создали в своих хранилищах, не очень то и отличались, и…
— Я просил «да» или «нет», Фратер.
— Да! — ответил Велунд, когда когитатор выплюнул светящиеся строки текста.
— Получилось? — поинтересовался Таматика.
— Получилось, — подтвердил Велунд. — Ты был прав. Мне пришлось прокрутить образец генома на множество итераций назад, пока Криптос не смог взломать его.
— Что он говорит? — спросил Тарса, прежде чем двое железных отцов не углубились в технические детали криптографии.
Велунд кивнул и начал:
— Он говорит: это слова Та’лаб Виты-37. Моя итерация — это мое имя. Моя последовательность подтверждает правдивость моих слов. Волки спущены, и Луна снова падет. Моя правда в том, что я потерпела неудачу. Я веками оберегала Магна Матер, но Первый сын Гора передал сигнал Аэбатан своему господину. Тот, кто это слышит, я молю вас уничтожить лунный купол Геродот Омега. Сотрите там все признаки жизни, прежде чем он взломает седьмую печать.
По спине Тарсы пробежала дрожь.
— Магна Матер…? — произнес он.
— Эти слова что-то значат для тебя, апотекарий? — спросил Брантан.
— Да. Это значит, что мы должны как можно скорее добраться до Луны, — ответил Тарса.
Прежде чем Брантан успел спросить что-то еще, Криптос завизжал в приступе агонии.
Его спина выгнулась, и он забился в припадке, когда визги откуда-то из пекла ворвались в его открытый разум.
— Забойщик! Забойщик! Забойщик!
— Уводи нас отсюда! — рявкнул Тиро, становясь за командную кафедру.
Шарроукин попытался разобраться в том, что видел на станции ауспика. Экран изливал сумасшедший вопль приближающегося корабля. В этом реве обрело голос безумное торжество и немыслимая агония.
— Мы все еще пристыкованы к сухому доку, — доложил Шарроукин.
— Тогда отстыковывай нас!
— Я работаю над этим!
«Сизифей» содрогнулся, когда вражеские снаряды взорвались в его кормовой четверти.
— Поторопись, — приказал Тиро.
По надстройке «Сизифея» прокатился низкий рокот. Раскатистый лязг отсоединяющихся стыковочных зажимов вызвал сильную вибрацию палубного настила.
— Отстыковка, — доложил Шарроукин.
— А теперь найди этот корабль.
Как только Тиро направил энергию в двигатели, под ногами накренилась палуба. Как только «Сизифей» отошел от заправочной станции, гравитация на корабле странно изменилась. По нему пронеслись новые волны вибрации, стальной каркас деформировался под воздействием сил скручивания и сдвига.
Мощный взрыв сотряс корабль. Гравитация уменьшилась, затем усилилась. Недавно восстановленные системы снова вышли из строя. Сервиторы защебетали друг с другом визгом упрощенного бинарика.
— Где он, Шарроукин?
— Думаю, под нами.
— Покажи.
Гвардеец Ворона перевел данные с дисплея на обзорный экран. Каскады сверкающих фотонов рухнули в водопад света и выплыли в виде схем искажения, максимумов и минимумов энергетических сигнатур, выбросов радиации и пятен высокой температуры.