Игнаций Нумен вышел мгновение спустя, держа перед собой волкитную пушку. Ее ствол потрескивал едва сдерживаемой энергией. Фратер Таматика и Атеш Тарса шли рядом, а Ульрах Брантан появился последним, отогнув часть разорванного металла, чтобы выбраться во враждебный лунный мир. Гаруда сидел на плече капитана, размахивая крылья, как будто раздраженный тем, что его разбудили.
— Что нас сбило? — спросил Брантан.
— Я не знаю, — сказал Тиро. — Предостережение Велунда пришло за секунду до удара.
Брантан посмотрел на горизонт.
— Нам нужно идти. Падение привлечет внимание врага.
Тиро кивнул и повернулся, чтобы отдать приказы товарищам.
— Фратер, отправляйся на вершину гребня дюны. Следи за обстановкой, ауспик только в пассивном режиме. Нумен, собери боеприпасы в корабле. Тарса, иди в кабину и проверь Шарроукина и Велунда.
Саламандр кивнул и пошел к зарывшемуся в землю носу корабля.
Нумен не шевелился, уставившись на вершины каньонных стен.
— Нумен, делай, что он сказал, — приказал Брантан.
Ветеран резко кивнул и полез внутрь десантно-штурмового корабля. В Тиро вспыхнул гнев от очевидного выбора Нуменом стороны Брантана, но сейчас было не время для выяснения, чья воля сильнее.
Тиро прищурился, когда увидел налет инея, ползущий по серой коже Брантана.
Из-за полного воздействия солнечной радиации в лунный день температура могла подниматься до двухсот градусов. Ночью, или в тени каньона, где они сейчас находились, она опускалась до ста девяноста пяти градусов ниже нуля. Теплоизолирующие и отражающие костюмы могли защищать лунных первопроходцев, но плоть Ульраха Брантана была открыта для смертоносного холода.
— Как ты выдерживаешь такую температуру? — спросил Тиро. — Тело должно промерзнуть до самых костей.
Брантан пожал плечами, движение получилось неестественным.
— Ульрах, — не отступал Тиро. — Ответь мне.
Сначала он подумал, что Брантан проигнорирует его, но затем капитан заговорил голосом, непохожим на его обычный агрессивный тон. Даже, наоборот, в голосе Брантана была слышна уязвимость, черта, в обычных обстоятельствах несовместимая с капитаном Железных Рук.
— Атеш Тарса сказал мне, что Железное Сердце… изменило меня, — сказал Брантан. — Мою физиологию, работу органов.
— Мне стоит беспокоиться?
— О чем?
— О том, что еще оно могло изменить, — уточнил Тиро.
— На что ты намекаешь? — вспылил Брантан, от слов Тиро всю уязвимость как рукой сняло.
— После выхода из стазиса, твое психическое состояние можно описать как… неустойчивое.
— Ты сомневаешься в моей верности, Кадм?
— Нет, никогда, — сказал Тиро. — Но никто из нас не знает подлинной природы Железного Сердца. Мы не знаем, кто его создал, и какие изменения по замыслу его создателей оно должно вызывать. Это должно беспокоить нас обоих.
— Посвяти свои усилия убийству предателей, и ты не будешь беспокоиться, капитан Тиро.
В воксе зашипел голос Таматики.
— Движение, — сообщил железный отец. — Одна фигура, идет по борозде от нашей посадки.
— Можешь идентифицировать?
— Пока нет.
— Держишь на прицеле?
— Конечно.
Висевшая из-за низкой гравитации густая лунная пыль скрывала движение. Тиро прищурился, его авточувства потрескивали помехами, пока он пытался отделить подлинную картинку от фантомной.
Фигура вошла в зону видимости.
Ее сгорбленные плечи закрывал широкий красновато-коричневый плащ, истрепанный, словно обожженное крыло. На плече была закреплено длинноствольное оружие из состаренной бронзы, поднятое кверху в безопасную позицию.
Фигура носила блестящий серебряный шлем, а в левой руке держала обмотанный проводами посох из кабелей и бренчащих талисманов, напоминающий звуковой инструмент шамана. Тело и верхние конечности — по две на каждом плече и две на поясе — защищались рядами тяжелых теплоизоляционных бандажей повторяющейся угловатой схемой, как у древней мумифицированной королевы Гипта.
Королевы, потому что видимая часть тела безошибочно принадлежала женщине.
— Это геноведьма? — спросил Тиро, прижимая болтер покрепче к плечу.
— Не знаю, — ответил Брантан. — Никогда раньше их не видел.