— И мы ответили на твой зов, так что ты хочешь от нас? — спросил Брантан.
Та’лаб Вита-37 указала посохом на вулкан.
— Времени мало, — сказала она. — Марсианские техножрецы-отступники используют дегенеративное вирусное сознание, чтобы преодолеть генопечати, которые я наложила на хранилища внутри Геродота Омеги.
— Сколько им понадобится времени, чтобы взломать их? — спросил Тиро.
— Пять печатей уже поддались, шестая почти отказала, и только вопрос времени, когда откроется седьмая печать, и Сыны Гора попадут внутрь.
— Если Сыны Гора находятся у основного входа, как мы попадем внутрь? — спросил Тиро.
— Основной вход? — хихикнула геноведьма. — Вы всегда такие буквальные.
Оставив Велунда и Таматику попытаться починить «Грозового орла», Та’лаб Вита-37 повела остальных вглубь каньона. Шарроукин пожал на прощание руку Велунду. Железный отец был бледен, но ничем не выдавал боль от потерянной в крушении ноги. Он уже привязал кусок сломанного пиллерса к обрубку в качестве костыля, используя кабель и изоляционный материал из разорванного фюзеляжа.
— Береги себя, брат, — сказал Велунд.
— Ты тоже, брат, — ответил Шарроукин, не в состоянии избавиться от мрачного предчувствия.
— Я подниму его в воздух до вашего возвращения, запомни мои слова.
Шарроукин видел, как летают самолеты в худшем состоянии, но не недолго, и немногие из них возвращались в небо после того, как их сбивали.
— Не сомневаюсь, — сказал Гвардеец Ворона.
Это прощание произошло два часа и пятнадцать километров назад.
Шарроукин вел разведку впереди остальных. Они шли по каньону к незаконченной вентиляционной станции, возведенной на склоне вулкана. Фрагменты пыли опускались в каньон, словно пепельный дождь, как и более крупные куски расплавленного металла с орбиты. Шарроукин наткнулся также на множество тел, но не останавливался для их изучения.
Редкие вспышки второстепенных взрывов на орбите или шлейфы пылающих обломков, оставляющие огненные полосы в небе, ненадолго освещали дно каньона. В десяти метрах позади Никоны шел Игнаций Нумен с волкитом наготове. Ветеран сражался вместе с Шарроукином достаточно долго, чтобы знать — Гвардейцу Ворона не угрожали выстрелы, которые он мог сделать. Атеш Тарса и Брантан сопровождали Та’лаб Виту-37, в то время как Кадм Тиро прикрывал с тыла. Над ними кружил Гаруда, держась ниже верхней кромки каньона. Шарроукина раздражало, что птица держится рядом, но она летела, куда хотела, и никто ничего не мог сделать или сказать, чтобы повлиять на нее.
Шарроукин шел бесшумно, ступая легче воздуха, едва тревожа пыль и не оставляя следов. Такое перемещение было инстинктивным для него.
Темнота в каньоне была глубокой и успокаивающей, пусть он и не знал теней этого мира. Их оттенки были незнакомы ему, но, несмотря на это, они приветствовали его. Для тех, кто не прошел тренировку повелителей теней, всякая темнота была одинаковой, но Шарроукин знал лучше.
Он родился в тенях, они вырастили его, воспитали и обучили, как ребенка, выращенного в лесу зверьми. Он знал их нравы, а они — его.
Та’лаб Вита-37 сказал ему искать участок каньонной стены с тремя каплевидными кратерами, напоминающими вытянутый наконечник копья, нацеленный на мертвый вулкан.
Глаза Шарроукина постоянно двигались, но он не видел ничего напоминающего такую конфигурацию, и они опасно приблизились к вражеской ауспик-сети, которую его пассивные авточувства обнаружили.
Через триста метров он остановился, когда вспышка взрыва ярко осветила восточную стену. И там оказались они — три кратера. Результат удара метеоритов в стену каньона под определенным углом, чтобы образовать наконечник копья. Вполне естественный, но и совершенно отчетливый узор.
Шарроукин вышел из теней, подсказав тем самым Нумену, что они достигли своего пункта назначения. Железнорукий поискал следы деятельности человека, но не увидел места. Полоска вершины вулкана едва виднелась между узкой стеной и завесой медленно перемещавшихся фрагментов.
Подошла Та’лаб Вита-37 и остальные. Шарроукин указал на кратеры на стене.
— У тебя верный глаз, — сказала геноведьма.
— Тебе следует знать, — ответил Никона. — Твои родичи улучшили его.