В это время большая толпа дикарей проходила по лесу недалеко от пещеры. Груандисы звучным криком окликнули их. Происходит обмен односложными «ма», «ти», «до», «пи», которые звучат в ушах Минати непонятной тарабарщиной. Почтительными и робкими жестами просят они волшебника еще раз повторить свое чудо, и тот с важным видом усаживается на корточки возле своего прибора.
— Ты меня не узнаешь? — раздался вдруг вопрос на понятном яванском наречии. — Я — Ана!
Хотя все груандисы, как две капли воды, похожи друг на друга, сын Таламары с улыбкой взглянул на говорившего:
— Как же, брат. Я тебя узнал.
— А ты помнишь, как тот проклятый мальчишка бил раба и как ты вырвал из его рук палку? Раб стал человеком, — прибавил он и с такой силой ударил себя при этом в грудь своими огромными кулаками, что у него задрожала вся верхняя часть туловища.
Все дикари, в том числе женщины и дети, в ожидании обещанного чуда, на корточках уселись вокруг прибора.
При появлении первых искр их лица вытянулись, как обезьяньи морды: они стали издавать гортанные звуки, напоминавшие кудахтанье кур, и их большие мутные глаза загорелись огнем.
— Что они говорят? — спросил Минати.
— Они говорят, — объяснил Ана, — что человек, умеющий по собственному желанию производить огонь, сильнее духов, населяющих камни, воды и деревья.
Тут Минати решил ошеломить их окончательно, чтобы добиться свободы и возможности пробраться к синему морю.
— Скажи им, что человек, умеющий по желанию добывать огонь, умеет также метать молнии.
Ана, услышав такую невероятную вещь, нерешительно молчал. За десять лет рабства у яванов он кое-чему научился, но ничего подобного ему никогда не приходилось слышать. Хотя глаза его выражали испуг, он, тем не менее, повиновался. Трепет пробежал по толпе дикарей, когда они услышали его слова.
Став у пещеры и положив стрелу на тетиву лука, Минати глазами искал мишень. Вдруг, шагах в шестидесяти от него, из кустов вылетел тетерев. В воздухе что-то просвистело и птица, перекувырнувшись, как подкошенная упала на землю.
Дикари, разинув рты, с трясущимися коленями и опущенными руками стояли и издали смотрели на убитую птицу, не стараясь даже понять, каким образом это произошло. Затем посыпался целый поток односложных звуков. Все в экстазе подняли руки к небу, покрытому серыми тучами.
— Что они говорят, брат?
Но объяснение было излишним. Дикари, как один человек, бросились на колени, касаясь лбами скалы. Из их грудей вырывались хриплые стоны. Ана, как и другие, пал к ногам Минати.
Юный стрелок усмехнулся про себя.
— Да простит мне Виссуэ-Уара, всевышний дух яванов. И я оказался богом у груандисов.
Тронув за плечо проводника, он спросил:
— Ана, что говорят твои братья?
— Они говорят, — ответил он, сопровождая свои слова благоговейными движениями, — они говорят, что ты всемогущ, что ты дух над духами. Они говорят, что ты властвуешь над воздухом, землей и огнем. Они говорят, что волшебники уже с сотворения мира предсказывали твое появление. Они говорят, что ты пришел и что ты всемогущ и что от тебя берут начало все тайные силы, которые управляют миром.
«Я в этом не сомневался, — подумал про себя Минати, забавляясь своим приключением. — Я бог и дикари мне поклоняются».
Женщина с черными, волочащимися по полу вьющимися волосами подползла к нему и он почувствовал на своей ноге прикосновение ее влажных губ.
Глава XI
Мннати — божество
Груандисы, или как они сами себя называли, дахи, в продолжение тысячелетий властвовали над большей частью пригодной для обитания Европы. Ледниковый период застал их на известной ступени развития; они уже научились выделывать из кремня превосходное оружие. Но сто веков жестоких холодов резко уменьшили их численность и сузили границы их территории. Это привело расу к полному упадку.
С отступлением ледников и установлением благоприятного климата, полярная фауна устремилась на север, уступая постепенно место фауне азиатской, вслед за которой шли целые охотничьи племена. То была раса сильных и искусных охотников, закончивших свое развитие в Центральной Азии — этой колыбели человечества.
Яванам, белокурым гигантам с благородной осанкой и высоко поднятой головой, груандисы показались чуть ли не животными. Они находили в груандисах сходство то с дикими кабанами, то с большеголовыми обезьянами, целыми стадами населявшими в то время склоны Оверни и Пиренеев.