Таламара кончила свою работу: она покрывала свежим папоротником ложа для спанья. Выйдя из пещеры и увидев сына, она нежно спросила его:
— Ты плачешь, сынок? Что с тобой, мое дорогое дитя?
Отняв руки от лица, он встретил встревоженный взгляд склонившейся над ним матери. Его судорожно искаженное лицо на минуту как бы смягчилось, но голос был резок и сух:
— Оставь меня! Уйди! Уйди же от меня! Оставь меня в покое!
— Сын мой! Мое сокровище! Мой мальчик!
Синие глаза и дрожащие губы матери молили о пощаде. Бесконечные несчастья преждевременно состарили ее благородное лицо, но тело осталось гибким и стройным, без той полноты, которую годы накладывают на фигуру женщин, ведущих оседлый образ жизни и любящих лакомиться мозгами и жиром животных.
— В чем дело, мой мальчик? Что я тебе сделала? Скажи… — шептала испуганная Таламара.
Минати быстро поднялся на ноги и, отчеканивая каждое слово, со злостью проворчал:
— Ты ведь знала, что я никогда не смогу быть воином, мужчиной, как все яваны, и ты должна была дать меня умертвить при рождении, как это повелевает Закон Народа. Душа моя кружилась бы теперь среди огненных звезд вокруг солнца вместе с душами предков и не томилась бы в этом хилом теле, которое ты ему дала и на которое каждый с презрением плюет. Вот что ты мне сделала.
— Я ведь тебя так любила, — со смиренной мольбой простонала мать.
В своем горе она вновь переживала события, происшедшие двадцать лет тому назад: несчастный случай — падение с горы — вызывает у нее преждевременные роды; новорожденный хил и слаб и по закону яванов должен быть похоронен живым. Если оставлять в живых слабых и калек, то они ослабят сильный народ Сынов Солнца. Она бурно сопротивляется закону и напоминает старейшинам, что она дочь и жена вождя и что они не имеют права отнять у нее ребенка. Но отец ребенка решает во имя спасения расы пожертвовать своим первенцем. Тогда она в отчаянии прибегает к помощи одного калеки, товарища ее детства, которого когда-то материнская хитрость спасла от велений безжалостного закона. Он самоотверженно отправляется вслед за могильщиками, откапывает ребенка, приводит его в чувство и прячет в ствол дерева.
Таламара видит себя на третий день после родов: преследуемая хищными зверями, она скитается по лесам, прижимая к груди живой комочек мяса, в котором вся ее жизнь и богатство. Затем она бежит на юг и уходит далеко-далеко от зеленых берегов Сека — страны ее родного племени, всюду неся с собой свою драгоценную ношу. В дороге она переносит самые тяжелые испытания и соглашается на самые унизительные работы, хотя при этом и страдает ее расовая гордость. Но что ей до настоящего! Ее воодушевляет другая мысль: надо, чтобы ребенок вырос, стал сильным и статным, хорошим воином и охотником, и чтобы он был, наконец, принят в лоно своего племени. Обезоружив таким образом закон, она сможет открыто сознаться в своем преступлении.
— Я так любила тебя, — вновь сказала она после некоторого молчания.
Минати в это время собирал инструменты, чтобы унести их в пещеру.
— Я тебя так любила. Я знаю матерей, которые собственными руками душили своих слабых детей. А я этого не могла сделать. Я так тебя любила, и ты должен меня простить…
— Мать! Моя бедная мать!
Он взял ее руки и провел ими несколько раз по своему лицу, что считалось у яванов наивысшим проявлением нежности. Но когда он вновь попытался утешить ее словами:
— Будь терпелива, мама. Все это изменится. Близок день… — у нее внезапно вырвался крик:
— Да! Мы уйдем отсюда в далекие страны, туда, где течет синее море. Говорят, что там тоже живут люди нашей расы, но они не так велики ростом и не так сильны…
Минати тряхнул своей белокурой головой. Он думал об узах, которые его отныне связывают с этим селением, улыбаясь одними глазами нежному видению, завладевшему его мечтами и грезами. Когда он заговорил с матерью, голос его звучал торжественно:
— Мать, близок день, когда тот, кого они презрительно называют «Дрожащим Камышом», превратится в грозное существо. Он будет могущественнее всех, когда-либо властвовавших над равнинами яванов с тех пор, как солнце светит в небесной лазури. Они будут трепетать передо мною, как лань перед волком, так как я буду владеть силой, с помощью которой смогу убивать врагов на расстоянии. Сейчас я тебе покажу это.
Он вошел в пещеру, где женщины стряпали, переворачивая на угольях куски сушеного мяса. Захватив с собой целую вязку прутьев разнообразной толщины и длины, он выбежал оттуда и вскарабкался по лесистому откосу горы.