— По всему было видно, — вспоминал позднее Кудинов, — что собравшиеся были подготовлены к такому обороту событий. Выступавшие казаки возмущались преступными приказами Каледина и дружно поддержали предложение о созыве съезда. Прощаясь с Кудиновым, Кривошлыков посоветовал заехать на хутор Астахов и познакомиться с Федором Подтелковым из 6-й гвардейской батареи: очень разумный, волевой человек и в политике разбирается. Еще не большевик, но ненавидит Каледина и калединцев… Мы встречаемся на заседаниях дивизионного комитета. Хорошо бы его привлечь к подготовке съезда. Очень, очень полезно.
Батарея Подтелкова вместе с 27-м казачьим полком прибыла на Дон в начале декабря и расположилась на хуторах Астахове и Березовом Каменской станицы. Федор Григорьевич к тому времени был выбран казаками помощником командира батареи.
— Однажды, — рассказывал учитель Березовской школы В. А. Калинин, — к нам на квартиру явился высокого роста гвардеец в погонах подхорунжего и отрекомендовался: «Член батарейного комитета Подтелков». Очень вежливо попросил разрешения провести в школе собрание батарейцев. Вечером большой классный зал был набит до отказа — батарейцы, казаки соседнего 44-го полка, старики хуторяне. Из нашей комнаты, находившейся через стену, — говорил старый учитель, — слышно было решительно все.
Обсуждали приказ атамана о переброске казачьих частей к Луганску, откуда будто бы угрожали Дону отряды Красной гвардии. Офицеры и часть казаков высказывались за то, чтобы исполнить приказ и выступить на защиту родного края от большевиков. Однако многие из собравшихся не поддержали их. Слышались возгласы: «Навоевались, хватит!»
Поднялся Подтелков.
— Какое право имеет Каледин выступать от имени всего казачества, когда он избран атаманом лишь кучкой офицеров и богатеев. Их интересы он и защищает. А правительство Ленина — подлинно народное.
Подтелков предложил приказа не исполнять, а Каледину выразить от имени трудового казачества недоверие.
Собрания устраивались чуть ли не каждый вечер. Страсти разгорались все сильнее. Батарейцы горячо стояли за Подтелкова. Убежденность в своей правоте, несокрушимая воля, бесстрашие и огромное личное обаяние привлекали к нему симпатии рядовых казаков. Сторонники Каледина буквально неистовствовали, готовы были расправиться с революционным вожаком. Во время одного из собраний казаки обезоружили нескольких офицеров, намеревавшихся убить Подтелкова. Федор лишь посмеивался. По вечерам он зачастил в уютную квартиру учителя. За стаканом чая с домашним вареньем давал волю мечтам о будущей свободной жизни, о встрече с родными. Но вдруг спохватывался.
— Некогда, знаете, такое время, — и быстро уходил.
Много сил и времени отнимали дела в дивизионном комитете. Здесь Подтелков встретился с большевиком Ипполитом Дорошевым, Михаилом Кривошлыковым. В июне на Войсковом круге Федор был восхищен смелой и яркой речью молодого прапорщика, но познакомиться ближе не удалось. Теперь они быстро сошлись и сдружились. Что сблизило этих столь разных людей?
Федору пришелся по душе образованный юноша из простых казаков, не кичившийся своим офицерским званием, искренне желавший счастья трудящимся людям и отдававший все силы ума и сердца борьбе за это счастье. Иные считали Кривошлыкова лишь мечтателем и поэтом. Это неверно. Страстность убеждений сочеталась в нем с энергией действия. Михаил полюбил Подтелкова за подлинно народную силу, чистоту помыслов, готовность положить жизнь за общее дело.
Гостей из Каменской Федор Григорьевич встретил с радостью и горячо поддержал идею созыва съезда.
— Хорошо, что вы приехали. Только надо поторапливаться, связаться с другими частями, пришедшими с фронта, провести выборы делегатов. Казаки ведь истосковались по дому. Разбредутся — потом не соберешь. Это Каледину и нужно, — заключил он.
По поручению инициативной группы Подтелков, Кривошлыков, Ермилов и Кудинов составили программу съезда. Взвешивали каждое слово. Ведь оно должно быть понятным и близким рядовым казакам. Людям, доведенным до отчаяния войной и разорением, жаждавшим мирного труда, но еще не утратившим веры в «общеказачьи» интересы, в то, что эти интересы призваны защищать Войсковой круг и атаман. Нужно было учитывать эти настроения и вместе с тем добиться решительного разрыва фронтовиков с калединской контрреволюцией. Главное слово было за Кривошлыковым, самым грамотным и, несмотря на свою молодость, лучше других разбиравшимся в сложностях политической обстановки на Дону. В обращении к населению Дона инициаторы созыва съезда писали: