— Братцы, — обратился он к собравшимся на дворе бойцам, — становись в цепь, за мною! — Скинув с плеч тужурку, он выхватил клинок из ножен и выбежал на улицу. За ним недружно потянулись строиться два-три десятка человек. Вдогонку раздался голос Мрыхина: «Позор, Подтелков! С кем ты хочешь драться, со своими же братьями».
Бойцы смущенно топтались на месте. Смертельно уставшие, они больше не слушали Федора. Многие стали расходиться по дворам, где ночевали. Боевого отряда больше не было. Подтелков резко, с лязгом вложил клинок в ножны.
Из-за бугров к поселку приблизились несколько верховых с белыми полотенцами на пиках. Парламентеры стали уговаривать Подтелкова ехать с ними на переговоры. Все еще надеясь спасти отряд, он согласился. Спустя три часа предревкома возвратился вместе с большой казачьей делегацией. Вид у него был смущенный, растерянный.
— Кто таков, — спросил Фролов Подтелкова, кивнув в сторону офицера, самоуверенно шествовавшего впереди делегации.
— Спиридонов. Мой сослуживец, вместе австрийцев били. Беспартийный прапорщик, был честным человеком и слово держал крепко.
— Ну и чем же закончились ваши переговоры?
— Да все то же: предлагают сложить оружие и обещают проводить до Краснокутской.
Поселок стал наполняться пришлыми казаками. Среди них были фронтовики. Подтелковцы узнавали станичников, товарищей по службе, родственников, знакомых. Стали здороваться, христосоваться — шел первый день пасхи.
Многие фронтовики из отряда Спиридонова охотно слушали разъяснения агитаторов о цели экспедиции.
— Мы-то понимаем, — говорили некоторые из них, — что такое большевик, меньшевик, зачем Красная гвардия. У нас про это говорить нельзя, а то убьют; опять по-старому пошло: кокарды, погоны.
Обе стороны настроены были, казалось, мирно.
— Чуть не устроили бойню со своими же братьями, — стали поговаривать подтелковцы. — И это в господен день, грех-то какой!
Собрав казаков во дворе дома, где квартировал Подтелков, Спиридонов обратился с крыльца:
— Все, кто в отряде Федора Подтелкова, — отойди налево. Все прочие — направо. Ваши братья-фронтовики, — продолжал он с издевкой в голосе, — вместе с вашей делегацией порешили, что вы должны сдать оружие. Мы даем вам наше братское слово фронтовиков, что доставим вас невредимыми в Краснокутский Совет, где вам вернут оружие.
Среди бойцов поднялся ропот, раздались недоуменные голоса.
— Подтелков, что мы делаем? — заговорил Френкель. — Если мы сдадим оружие, они нас всех уничтожат!
Еще раньше Подтелкова пытался отговорить Фролов, но безуспешно. Председатель ревкома махнул рукой, отстегнул шашку и положил ее в стоявшую посреди двора повозку. Что им руководило в тот момент: теплившаяся слабая надежда на фронтовое казачье братство или сознание невозможности прорваться с горстью деморализованных бойцов из окружения?
«Началось самое ужасное, — вспоминал через 10 дней уцелевший свидетель трагедии А. Френкель, — разоружение, которое продолжалось около часу. Наши товарищи очень вяло и неохотно сдавали оружие, некоторые повынимали затворы из винтовок, пулеметчик вынул замок из пулемета и ускакал. Некоторые из нас, имея револьверы и патроны и не желая сдавать их, незаметно разошлись по дворам, чтобы скрыть оружие. Небольшой группой мы вышли со двора и быстро направились к нашим товарищам. Полные тревоги, мы предчувствовали что-то неладное, но все виденное нами — христосование, братские рукопожатия и беседы — настойчиво говорило нам, что этого не может быть… По дороге мы повстречали Подтелкова, направлявшегося к своей тачанке. Поравнявшись с нами, он бросил на ходу: «Вы не ходите, кто может — не ходи». Позже мы узнали, что товарищи предлагали и Подтелкову скрыться, но он не согласился, зная, что это напрасно».
Бандиты несколько раз прочесали весь поселок в поисках скрывшихся. Все же 10–12 казакам из каменской команды удалось спастись. До темноты укрывались в доме одного крестьянина Федорцев, Фролов и Френкель. Поздней ночью они направились в слободу Сариново-Голодаевку, рассчитывая собрать там отряд и поспешить на выручку товарищам. Не получилось.
Обезоруженных подтелковцев казаки погнали в хутор Пономарев. Как только пленных вывели за поселок, их стали избивать нагайками, прикладами винтовок. Сложенное на подводах оружие, табак, сахар с шумом и гиканьем растащили конвойные.
Под вечер вконец измученных, продрогших под дождем участников экспедиции привели в Пономарев и заперли в тесном помещении бывшей хуторской лавки. К дверям и по углам приставили часовых.