– Она имеет в виду проклятый, – сказала Искалеченная Матрона, едва сдерживая улыбку. – Тем не менее даже в одиночку – он самый опасный человек во всем царстве. А еще есть Мати, Пиратская Царевна Калинги и Шакуни, бедный палач-калека. Все они очаровательны. Они разговаривали с Богами, любили, как звери, и писали песни, от которых бы заплакала сама Сестра Милосердие. Хотя мы никогда не покинем эти священные стены, чтобы увидеть их лично, все же благодаря этим рассказам мы станем их спутниками. Ты можешь просмотреть любую из наших записей, все матроны имеют к ним доступ. Теперь ты одна из нас. Обращайся с ними бережно, ибо это твой дар, дитя. Добро пожаловать в «Балладу о падших».
Адхьяя I
Зима раздора
Кришна
Расположившийся на террасе крепости Матхуры мужчина поднялся со своего дивана и подошел к буфету. Взяв графин, он налил себе вина, а затем вернулся к ароматным подушкам и свиткам, погрузившись в их мягкие объятия. Полюбовавшись на золотой напиток, переливающийся в лучах заходящего солнца, он, прикрыв глаза, сделал глоток и изящно поднял руку. Рядом тут же появился грациозный и быстрый прислужник с корзиной фруктов и мягко положил в протянутую ладонь апельсин. Легко было понять, что человек, наслаждающийся хорошим времяпрепровождением, был Кришной. Отчасти это было понятно по павлиньему перу в его короне, но главным образом по тому холодному безразличию, с которым он чистил апельсин, не обращая внимания на то, что его город горит.
Разумеется, это была не вина самого Кришны. Он был человеком мира, но его враги стремились устроить ему войну. Если бы только они могли сделать это беззвучно! – мрачно подумал он. Катапульты так грохотали, что было невозможно отличить барабанный бой от ударов камней о городские стены. Со стороны империи Магадх это был акт отчаяния. Какими бы огромными ни были катапульты, они стреляли недостаточно далеко, чтобы перебросить свою ношу через стену, называемую Третьей Сестрой, в город. А значит, им нужно было приблизиться и попасть в зону действия катапульт Матхуры. Так что камни просто сбивали барбаканы и защитные башни, не причинив никакого вреда. И поскольку камни не могли пробить стены Третьей Сестры и впустить солдат, все, чего добились магадханцы, – это устроить матхуранцам такую мигрень, что их жизнь становилась просто невыносимой.
Конечно, разбивать камни о неприступные стены Матхуры было очень весело, но потребовалось множество времени на то, чтобы заставить работать эти заплесневелые катапульты. А матхуранцы между тем проскользнули за их защитную линию, дабы дать магадханцам попробовать их собственное лекарство, и сожгли их палатки с едой и украли их имперские штандарты.
Однако осада не держалась на одних лишь машинах и камнях. На востоке, где Третья Сестра была самой низкой, храбрые матхуранские солдаты, стоявшие на стене, отвечали своим не менее храбрым, но гораздо более незадачливым врагам, которые пытались взобраться на стену, тем, что лихорадочно пускали стрелы им в горло.
Кришна, конечно, не мог видеть все это своими глазами, но сеть его информаторов была весьма обширна. И уж что он точно мог видеть с того места, где бездельничал, так это дым, который поднимался снаружи Третьей Сестры подобно изваянным ветром колоннам. Все увиденное, несомненно, произвело бы впечатление на новичка, но для матхуранцев это был всего лишь еще один день в десятилетней войне с империей.
Сатьябхама, его третья жена, расслабленно лежала неподалеку. Сейчас, под укутанными дымом небесами, муж с женой как раз оценивали шансы в заключенном ими пари. Пока Кришна читал свитки, опасно балансируя бокалом и апельсином, Сатьябхама была занята тем, что точила меч камнем.
Кришна повернулся к ней, чтобы задать вопрос, но промолчал. Сейчас, в полном доспехе, Сатьябхама выглядела потрясающе. Кришна почувствовал волнение – и это чувство было ему слишком уж хорошо знакомо. Он жестом приказал прислужнику убрать бокал и покинуть террасу. А затем Кришна отложил свитки, взял бамбуковую флейту и прочистил горло.
– О Сатья, ты сегодня выглядишь восхитительно. Твои глаза подобны обсидиану, – промолвил он, сыграв радостную мелодию.
Сатьябхама нахмурилась.
– Значит, у меня каменные глаза? – ответила она, не поднимая взгляда от меча.