====== Глава 24. Общий язык ======
– Я знаю, о чём ты хочешь поговорить, – Кирилл остановился на ступеньках школьного крыльца в распахнутой куртке, с восхищением глядя на огромные, гладкие, как зеркало, лужи, в которые бескрайнее небо пролилось яркими каплями ослепительно голубой эмали. – Пойдём ко мне? – внезапно предложил он.
– Пойдём, – устало согласился Роман, которого едва не взлетающий от непонятного счастья Бергер немного выводил из себя.
– Нет, я не настаиваю… – смеясь, прищурился Кирилл.
– Пойдём. – Роман, хмурясь, подхватил его под локоть и заставил спуститься вниз.
Всю дорогу до дома Бергер разве что только не пел. Он с упоением вдыхал весенний воздух, читал стихи и беспрерывно восторгался природой. Роман тихо дивился про себя, но вежливо молчал.
– Рома? Приятно видеть тебя в нашем доме, – сердечно поприветствовала гостя мать Кирилла – Катерина Сергеевна. (Вот что значит правильная репутация – отличник и всё такое – все двери перед тобой открыты!..).
Роман с первого же взгляда понял, что Кирилл похож явно не на маму. Она оказалась темноволосой, аскетичной и строгой дамой. Что-то общее, конечно, было у неё с сыном в чертах лица, но не более того. Гладко причёсанные волосы, стянутые узлом на затылке, длинная юбка, аккуратный передничек – всё это было родом даже не из прошлого, а из позапрошлого века. – Немедленно обедать, – не терпящим возражений тоном сказала она. – Надеюсь, против постной пищи Роман ничего не имеет?
– Нет, мама, для него главное, чтобы всё было кошерным, – почтительно ответил на это Кирилл, придав своему лицу самое серьёзное выражение.
– Кирилл шутит, – холодно ответил Роман, испытывая огромное желание, дать Бергеру затрещину.
Катерина Сергеевна смерила сына осуждающим взглядом и скрылась в кухне.
– Хватит резвиться, – прошипел Роман умирающему от смеха Бергеру.
– Но я же должен был обозначить твою этно-конфессиональную принадлежность, – Кирилл сделал большие глаза и прошептал, – Во избежание недоразумений…
– Кстати, как девичья фамилия твоей матери? – поинтересовался Бергер, когда они уже сидели за столом, и Катерина Сергеевна вышла из кухни, оставив их одних.
– Шойфет, – мрачно ответил Роман, с ожесточением протыкая вилкой шляпку гриба.
– О-о-о! – с уважением протянул Кирилл. – Ты, случайно, не от Судей Израилевых ведёшь свой род (1)?
1 Эта фамилия происходит от еврейского «шофЭт» – судья.
– Всё может быть, – ещё мрачнее отозвался Роман, потом, сообразив что-то, с удивлением поднял взгляд на Кирилла. – Ты что – знаешь иврит?
– Конечно, – довольно улыбнулся тот, – но только библейский. До современного я пока не добрался.
– Зачем тебе?
– Вопрос выдаёт в тебе невежду, Рома Шойфет, – осуждающе покачал головой Кирилл. – Я учу иврит, чтобы читать текст Священного Писания, конечно, – назидательно сказал он и, пока Роман не успел ничего на это ответить, добавил, – Как представитель славного сословия шофтим (2) ты, разумеется, должен понимать, что кража чужого имущества – со взломом или без – или присвоение его любым другим способом, например, с помощью гипноза, является уголовно наказуемым деянием, а также, что гораздо серьёзнее – нарушением восьмой заповеди.
2 Множественное число от слова «судья» (иврит).
Роман аккуратно положил вилку на край тарелки и, сверкнув глазами, с яростью уставился на Бергера. Кирилл не испугался и взгляда не отвёл: «Хочешь поспорить?»
«Эта вещь – моя», – гневно парировал он.
«Она сама тебе это сказала?»
«Представь себе – да!»
«Тяжёлый случай. Как ты считаешь, свидетельские показания украденной вещи будут засчитаны в суде?».
– Ну? Ты же сам хотел об этом поговорить, – мягко упрекнул его Бергер.
– Не об этом, – процедил Роман.
– Наверное. Но обсуждать вопрос использования этого предмета, вообще полное безумие. Я отказываюсь серьёзно говорить на эту тему.
– Да потому что ты ничего и не знаешь об этом!
– Возможно, – с готовностью согласился Кирилл. – Тебе чай с сахаром или без?
– Без.
– Ты знаешь, я тоже пью чай без сахара. Сахар совершенно убивает вкус этого благородного напитка.
– Бергер, хватит придуриваться! – не выдержал Роман.
Кирилл замолчал и поставил заварочный чайник обратно на стол.
– Я в этом участвовать не буду, – наконец твёрдо сказал он.
– Я могу уходить?
– Нет, – всё так же серьёзно ответил Бергер, – пока ты не съешь всё до последней крошки, ты из-за стола не выйдешь. А потом – за уроки!
Оценить этот своеобразный юмор Роман смог буквально через секунду, когда в кухню вернулась Катерина Сергеевна и на заявление Кирилла, что они уже пообедали, дала ему ответ в абсолютно тех же выражениях и тем же самым непререкаемым тоном.
«Сурово!» – только и смог вымолвить Роман.
«Это ещё цветочки!» – весело отозвался Бергер.
– Я благословляю тот день, когда родилась младшая сестра, – смеясь, рассказывал Кирилл, когда им, наконец, удалось уединиться в комнате. – Теперь она просто физически не может контролировать каждый мой шаг, как это было раньше. Поверь, старший брат до сих пор вздрагивает, когда слышит её голос!
– У тебя есть старший брат?
– Да. И старшая сестра.
– И все – родные?..
– Роднее не бывает. Слушай, Шойфет, давай сделаем уроки!
– Перестань меня так называть.
– Ну уж нет! Теперь ты для меня всегда будешь Шойфет. Или так, или прощай навсегда. Ну, подумай сам – какой ты Князев? Ты – Шойфет. Это звучит благороднее и весомей. И потом – тебе идёт!
Роман снисходительно дёрнул плечом – спорить в данном случае себе дороже. Но вот делать уроки – это совсем не входило в его планы.
– Знаешь что, Бергер, давай мы поговорим с тобой о деле, а когда я уйду, ты займёшься уроками и вообще всем, чем захочешь, – как можно вежливее сказал он.
– Рома, ну, пожалуйста! – умоляюще прошептал Бергер. – Я ненавижу математику, не выношу физику и терпеть не могу химию и геометрию. Цифры меня убивают. Один час мы потратим на уроки, которые тебе, кстати, тоже всё равно придётся делать, зато потом я готов рассмотреть твоё безумное предложение относительно Карты.
Нет, надо это прекращать. Этот гад понимает, как важно для него поговорить о диске и беззастенчиво пользуется этим. Но колебался Роман всего мгновение. Потом без лишних слов достал из сумки учебники и уселся за стол.
– Только попробуй опять меня кинуть! – зло прошипел он довольному Бергеру. – В этом случае я сделаю с тобой что-нибудь очень нехорошее. Обещаю.
– Верю, Рома, верю, – живо откликнулся Бергер, садясь рядом, и ослепительно ему улыбнулся.
====== Глава 25. Поехали! ======
Диск лежал на табурете, покрытом тканью, в которую ранее был завёрнут. Кирилл стоял перед ним на коленях и внимательно разглядывал идущие по кругу древнееврейские надписи. Честно выполняя условия соглашения, он согласился помочь с переводом, а также пообещал подстраховать Романа, когда тот решит, наконец, воспользоваться Картой, и присутствовать при этом, чтобы в случае какой-либо угрозы быть начеку и вывести его из транса.
Роман пристально за Кириллом наблюдал, сидя неподалёку в кресле. На его взгляд, с Бергером творилось что-то странное. Чем дольше Кирилл смотрел на диск, тем больше пустел его взгляд. Вот он встряхнул головой, как будто отгоняя сон или какое-то видение. Дыхание его стало слишком частым. Всё последующее произошло стремительно: глаза у Бергера сами собой закрылись, он покачнулся и стал падать вперёд, прямо на диск.
Роман и сам не понял, как он сумел так быстро подскочить и оттащить Кирилла от табуретки. Он прислонил его к креслу, в котором только что сидел сам, и легонько похлопал по щекам. Никакой реакции. Перепуганный Роман бросился на кухню, набрал полный стакан воды и весь его выплеснул Бергеру в лицо. Слава Богу, тот пошевелился. Роман вынул платок и дрожащей рукой принялся Кирилла вытирать. Единственной мыслью было почему-то: «Аверин меня убьёт».
– Ну же, Бергер, не дури, – бормотал он охрипшим от волнения голосом, принимаясь трясти его за плечи и, наконец, заорал в полном отчаянии, – Открывай глаза, сволочь! – и начал изо всех сил хлестать его по щекам.