— Это значит, — насмешливо сказал дед, — что тебе пора домой.
В ту же секунду Роман почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Он цеплялся взглядом за предметы, отчаянно пытаясь удержать перед глазами чёткую картинку, но изображение расплывалось, он куда-то проваливался. Ещё мгновение и он понял, что лежит у себя на постели, всё ещё тяжело дыша.
====== Глава 3. Не хуже гадалки ======
Во рту было так холодно, точно он вернулся с того света. В темноте светились только зелёные цифры электронных часов, и в полном мраке казалось, что кровать парит в пустоте.
Резко поднявшись, Роман крепко потёр лоб и потряс головой. Его и раньше мучили сны. Они были пугающе реальны и неправдоподобны одновременно. И визитёры периодически нарушали его покой. Иногда он просыпался от того, что кто-то находится в комнате и пристально смотрит на него. И каждый раз он спрашивал себя, сон это был или нет? Раньше, по крайней мере. Теперь ему было уже всё равно. Для него давно уже стёрлась грань между реальностью и… другой реальностью. Он просто принял её как данность и устремился жадно исследовать. В шкафах и тумбочках у него были спрятаны от любопытных глаз десятки книг об оккультизме, эзотерике, магии, которые он проштудировал, стремясь разобраться в природе интересующих его феноменов. Всё, что он находил в них практического, он мгновенно запоминал и при случае всегда старался опробовать. Получалось неплохо. Он знал, что из-за этого когда-нибудь нарвётся на неприятности. Что на него обратят внимание. Похоже, так и случилось. Хорошо это или плохо? Пойти с ними на контакт или, наоборот, держаться от них подальше? Какая обильная пища для размышлений…
Он на всякий случай взглянул на свою правую руку. Разумеется, никакого браслета там не оказалось. Но Роман не сомневался, что беседовал с учителем не во сне, поскольку по части сновидений у него имелся некоторый опыт. Значит, в школе появился Маг. Интересная история. Впрочем, он должен был догадаться об этом сразу. Ведь когда в класс вошёл новый учитель этой самой истории, Роман почти физически почувствовал сильный толчок в грудь, от которого даже слегка покачнулся. А когда по привычке Роман начал нового историка сканировать, его ослепила яркая вспышка, за которой последовал вполне ощутимый удар, как будто крепко дали по лбу. Но он списал это на какие-то бессознательные механизмы защиты, какие-то посторонние помехи — теперь смешно даже вспоминать…
Постепенно до сознания Романа стало доходить, что он, возможно, оказался в очень опасной ситуации. От этой мысли он похолодел. Кто эти люди? Что им было нужно? И что, ради всего святого, они с ним сделали?
Роман откинулся на подушку и сказал себе: «Я должен вернуться. Я должен найти это место и узнать, чего эти двое хотели от меня!».
Мальчик закрыл глаза, расслабился и постарался как можно точнее в деталях представить себе избушку «деда Мороза», как он назвал про себя негостеприимного старика. Или не такого уж старика? Неважно. Это удалось ему без особых усилий, благо воспоминания были ещё очень свежими и яркими. Так же легко Роман «отпустил» своё тело, оставив его пустой оболочкой лежать на кровати, а сам устремился к намеченной цели, чувствуя себя щепкой, подхваченной сильным речным потоком.
Внезапно движение его было прервано. Кто-то с силой схватил его за предплечье. Рассерженный Роман обернулся и встретился глазами с довольно жёстким взглядом Николая Николаевича.
— Нечего тебе там делать, — тихо сказал учитель.
— А я думаю, есть, — вырываясь из его стального захвата, со злостью рявкнул Роман. Его лицо и без того всегда напряжённое — как будто он одновременно пытался скрыть сотни противоречивых эмоций — исказилось негодованием.
— А мне всё равно, что ты думаешь, — холодно заметил Николай Николаевич. — Отправляйся домой.
Не успел Роман и рта раскрыть, как мощным порывом ветра его отбросило назад, и он снова очнулся лежащим на своей кровати.
Роман был вне себя от гнева. Внутри него всё клокотало от ярости. К нему, значит, можно являться без приглашения, а он не может нанести им ответного визита! Он что им — кукла?! У этой загадочной игры вообще есть правила?! Они не считают нужным с ним объясняться! Запредельная наглость!
Чего Роман совершенно не выносил, так это покушений на свою свободу. К его негодованию примешивалось горькое ощущение ущемлённого самолюбия. Этот человек не только посмел ему приказывать, но и выкинул его вон, как щенка. Где-то глубоко в душе шевельнулся страх. Роман вдруг почувствовал себя ужасно уязвимым. И усталым. И несчастным. Ему стало так обидно, что с ним обошлись как с несмышлёным младенцем, которого напичкали манной кашей, и не спросили — хотел он, не хотел. Фу, зачем он подумал о манной каше? Теперь ещё и подташнивает.
Возможно, самым правильным выходом сейчас было бы просто уснуть, чтобы потом попытаться разобраться во всём на свежую голову. Однако, как Роман ни старался, он до утра не мог сомкнуть глаз: сердце бешено колотилось, пульс бился где-то в горле, и он не мог расслабиться — тело словно подключили к источнику высокого напряжения. Он всё перебирал в уме тревожные мысли, но в конце концов так устал беспокоиться за свою судьбу, что, закрыв глаза «только на минутку», провалился в глубокий сладкий сон.
— Ну что? Прогнал его? — дед бухнул на стол глиняный чайник и сочувственно посмотрел на погрузившегося в невесёлые думы Николая Николаевича. Тот печально кивнул.
— Вот и прекрасно. И нечего тут кукситься. — Дед своей огромной ладонью нежно погладил Аверина по седой голове. — Сейчас я тебя покормлю, а потом вещицу одну покажу. Занятную.
— Какую? — оживился Николай Николаевич.
Дед ухмыльнулся.
— Будешь хорошо себя вести — узнаешь.
Николай Николаевич вздохнул и послушно принялся за еду. Через некоторое время он спросил:
— Викентий, тебе не кажется, что мы что-то не то делаем?
— Не кажется. Мы точно что-то не то делаем.
— Балагур… — поморщился Николай Николаевич и уставился в окно, за которым светилась звонкая от мороза луна. — Я ведь серьёзно. Как можно было отказаться? Пропадёт ведь ребёнок…
— И не говори. Жалко парнишку. Такой… хм… одарённый. А как покорно он несёт тяжкий груз своей исключительности! Страдает. Очень трогательно…
— Значит, ты тоже считаешь, что вмешиваться было не надо?
— Если всё действительно так, как мы оба с тобой видим, то, конечно, не стоило. — Дед поправил оплывшую свечу. — Ник, ты не обижайся, — продолжил он после некоторой паузы, — но похоже, Павлуша тебе просто не всё рассказал. Не стал, так сказать, посвящать тебя во все подробности.
— Думаешь? — с надеждой поднял голову Николай Николаевич.
— Уверен на все сто процентов. Уж на девяносто девять точно. Не забывай, что Павлуша мастер тонкой и грандиозной интриги. У него все партии многоходовые. И всегда с привлечением самых неожиданных фигур. Сам посуди: парнишка этот точно не наш. И для чего тогда он нам сдался? Ну, подёргаю я немного за ниточки, но это всё так — баловство. Могу не хуже гадалки предсказать всю его дальнейшую судьбу вне зависимости от нашего с тобой в неё вмешательства.
Николай Николаевич отложил в сторону вилку и с большим интересом приготовился слушать. Деду такое внимание явно польстило. Он усмехнулся и продолжил:
— В ближайшем будущем наш герой наверняка либо сам догадается, как свои таланты использовать, либо встретит какого-нибудь благодетеля, который разъяснит ему всю прелесть его положения. Альтруизмом, как мы уже заметили, он не отличается. И что его удержит? Это ж такой соблазн! Обидел тебя кто — раз! — и завтра его уже хоронят, или он в больничке отдыхает (если ты не сильно обиделся). Приглянулось тебе чего — раз! — и тебе всё добровольно отдают. Наверняка, если покопаться в его биографии, пару таких эпизодов мы уже и сейчас отыщем. Темперамент-то так и прёт. Стихия! Страсти шекспировского масштаба!.. А уж обидчив этот паренёк, как древний божок. Такой не может не отомстить.
Николай Николаевич реагировал на это печальное повествование как-то неадекватно: сначала улыбался, а теперь уже с трудом сдерживал смех.