Вероятно, винтовка импортная. И если только она не была куплена специально для этой «работы», причем куплена недавно, вряд ли можно рассчитывать установить ее происхождение.
– Все, что только вам понадобится, – заверил его Латимер. – Все.
– Я уже говорил... – начал Протеро.
– Я хочу, чтобы вы все сообщали непосредственно мне. Подавайте свои донесения обычным порядком, но каждый раз направляйте мне копию. Если будут какие-то острые углы, которые вам нужно срезать, какие-то срочные ордера и предписания, возможная отмена каких-то секретных директив, все, что бы там еще ни понадобилось, – сообщайте прямо мне.
– Спасибо, – сказал Кэлли, вставая. – Правда, пока ума не приложу, что бы такое попросить, но если что-то появится, я попрошу.
– Кэлли, – окликнул его Латимер уже в дверях.
– Да?
– Вам следовало бы называть меня «сэр».
В первом по счету клубе было три девушки за кулисами, а еще одна на эстраде исполняла стриптиз. Доусон помахал своим удостоверением перед носом швейцара, а когда вошел в этот полумрак, услышал, как тот негодующе сплюнул.
Хозяин клуба подвел его к туалетной комнате размером с телефонную будку, открыл дверь и протиснулся внутрь. Одна из девушек сидела на низенькой табуретке, она была совершенно голой. Приподняв левую ногу и положив лодыжкой на правое колено, девушка стригла ногти. Другая девушка, взяв в ладонь одну из грудей, сосредоточенно наносила на сосок красную, с блестками пасту. А третья как раз собиралась продолжить программу и уже более или менее оделась. На Доусона они посмотрели с насмешливым любопытством. Мельком увидев свое растерянное лицо в зеркале на туалетном столике, он взял себя в руки.
Ни одна из девушек не знала Линду Боумэн. Хозяин клуба провел Доусона по коридору, пахнувшему духами и плесенью, остановился вместе с ним почти у кулис, откуда им была хороша видна эстрада. Они ждали девушку, заканчивавшую выступление. Она пропустила горжетку из перьев между ног, слегка помахала ею в воздухе, потом повернулась, быстро отбросив в сторону это прикрытие, и продемонстрировала публике свои ягодицы. Снова повернулась, закрывая пах обеими руками, а затем взметнула их резко вверх. И в тот же миг выключили свет. Вот оно, мальчики! Не упустите момент! На вид очень знакомо, или вы уже не помните, как это выглядит?..
За кулисами она задержалась и взглянула на фотографию. На вопрос Доусона девушка ответила, что ее зовут Мэнди, а фамилию назвала лишь после небольшой паузы. Она стояла, слегка выгнув колено и перебросив горжетку через плечо. Огни эстрады освещали ее щеку, плечо; бедро и пушистый кустик волос внизу живота. Капельки пота стекали по ее грудям и падали с сосков. Чем-то она напоминала непринужденно расслабившегося спортсмена после гонки.
– Нет, – протянула она фото Доусону, – я ее не знаю, – и уже уходя, она сказала: – Джерри, в зале какой-то подонок с кинокамерой. Слышишь, как стрекочет этот чертов моторчик?
Во втором клубе девушек оказалось две. Встретили там Доусона не более дружелюбно. К той минуте, когда ему дважды ответили «нет», вдруг появилась та самая девушка с горжеткой. На ней был плащ поверх ее костюма. Увидев Доусона, девушка ухмыльнулась.
– У нас смена, – сказала она. – Сам понимаешь. Бегаем туда-сюда, полдня на эту беготню уходит.
А в третьем клубе девушка на эстраде работала с зажженными факелами, размахивая ими перед собой. Она вышла за кулисы, держа факелы в руках, вокруг нее витал легкий, но едкий запах парафина и подпаленной кожи.
– Нет, – ответила она.
Когда Доусон выходил из клуба, туда входила девушка.
– Привет. Мэнди, – сказал он ей.
Вот так он и путешествовал по Сохо, снова и снова слыша в ответ «нет». Доусон уже выработал некий план, который должен был закончиться приглашением, но увидеть Мэнди ему больше не удалось. Черт, уж если не везет, так не везет во всем! В конце концов он вернулся назад и взялся за обследование массажных кабинетов. В шестом из них он наконец услышал от кого-то «да».
Доусон показал ей еще одну фотографию, и девушка снова повторила свое «да».
Это заведение имело приемную с конторкой, за которой сидела женщина средних лет, выглядевшая встревоженной. Дальше располагалось нечто вроде фойе, и за ним начинался лабиринт коридоров с маленькими спальнями. Когда приехал Кэлли, Доусон дожидался его в этом фойе. Рядом с ним были девушка и малый в темно-синем костюме. На девушке был пояс с подвязками, чулочки со швом и длинная шелковая блуза навыпуск, наброшенная на плечи. Полускрытыми блузой руками девушка стягивала ее полы, прикрывая обнаженную грудь. Малый в темно-синем шагнул вперед, преграждая дорогу Кэлли.
– Вы не имеете права, – заявил он. – Вы понимаете это, а?
Не удостаивая его вниманием, Кэлли спросил Доусона:
– Кто она?
– Ее зовут Жанет. Больше пока ничего не выяснили.
Малый повернулся, пытаясь оказаться лицом к Кэлли.
– Я же с вами говорю, – сказал он.
– А другие девушки опознали фотографию? – спросил Кэлли.
– О да, – кивнул Доусон. – А вот эта дружила с ней больше всех.
Парень поменял мишень. Наклонившись, он приблизил к Жанет свое лицо и прошипел:
– Ты ничего им не скажешь, падаль. Со мной его штучки не пройдут.
– Она здесь подрабатывала три раза в неделю, – сказал Доусон.
– Боумэн?
– Да.
Парень коснулся руки Кэлли и сказал:
– Вам ведь, знаете ли, за это денежки платят. Но не в свои дела не лезьте, если не хотите харкать кровью...
Кэлли повернулся и ударил его одним коротким движением, целясь пониже и попав именно туда. Малый отлетел к стене и, скрючившись, ухватился за живот. Спустя мгновение он закашлялся и, соскользнув по стене, уселся на пол. Кэлли наблюдал за ним, а когда стало ясно, что тот в течение некоторого времени вряд ли встанет, сказал ему:
– Заткнись, понял меня? – и, повернувшись к Доусону, спросил: – А что насчет клиентов?
– Собрал кое-какие имена и адреса, но они не очень-то обнадеживают. В числе других там есть даже судья и директор частной школы.
Кэлли ухмыльнулся и повернулся к Жанет. Она тут же сказала:
– На самом-то деле я ее совсем не знаю. Мы просто как-то выпили вместе разок-другой.
Жанет была хрупкой крашеной блондинкой. На ее бедре, над чулком, красовался большой желто-синий синяк.
– Я слушаю, слушаю, – сказал Кэлли.
– Ну, они, понимаете, всегда были не при деньгах. Этот Пит, ведь так его звали? Она не собиралась делать это профессией. Многие этим занимаются. Подрабатывают потихоньку, – говоря это, Жанет с беспокойством смотрела через плечо Кэлли.
– Не волнуйся, – сказал он. Кэлли знал, куда она смотрит, хоть и не следил за ее взглядом. – Мы за тобой приглядим. – Это было пустым обещанием.
У дальней стены стоял небольшой диванчик, и Кэлли подвел девушку туда. Присев, Жанет перестала сжимать на груди блузу. Ей уже было безразлично, что открылось взгляду Кэлли: весь рабочий день ее грудь была выставлена на обозрение мужчинам.
– Она не занималась разными пакостями, – сказала Жанет, явно озабоченная тем, чтобы подчеркнуть эту разницу.
– А чем же тогда?
– Ну, просто... утешала руками. Могла и пососать, если хотел клиент.
– Два раза в неделю? – спросил Кэлли, признавая разницу.
– Да, обычно так. Но больше двух раз – никогда.
– У нее были постоянные клиенты?
– Вероятно, были, – слегка дернула плечом Жанет.
– А у тебя?
– Да. – И поскольку Кэлли ждал, Жанет добавила: – Да, конечно, и у нее должны были быть. У нас у всех есть свои клиенты.
Кэлли протянул руку, и Доусон положил в нее второе фото. Кэлли показал его Жанет.
– Да, возможно.
– А ему ты точно сказала «да», – кивнул Кэлли на Доусона.