– Я знаю, что тебя ничем не испугаешь. Но это моя карьера, и я не хочу ею жертвовать.
– Я же не сказал, что ты должен взорвать его галерею атомной бомбой. Веди себя тонко. Если будешь любезно задавать вопросы, он, возможно, и ответит тебе.
– Но с какой это стати легавый будет спрашивать о его деловых партнерах?
– Так не будь легавым, – предложил Кэлли. – Будь потенциальным покупателем. Ну, я не знаю... Делай то, что ты должен делать.
Стол был забрызган пивом и еще чьим-то пролитым обедом. В стороне жужжали соковыжималки. На магнитофоне крутили какой-то невыразительный рок.
– Лондонские пивнушки, черт побери, становятся просто посмешищем, – сказал Доусон. – У меня будет номер твоего телефона?
– Он у всех будет, – сказал Кэлли. – Местная полиция заказала для меня гостиницу. «Уайт-Харт».
Доусон отправился взять две большие порции виски, а себе еще и пива вдогонку. На обратном пути он взглянул на стеллажи с горячими блюдами и передернул плечами. У Кэлли трещала голова от бессонницы, а тут еще добавилось виски.
– Теперь надо спросить себя, – сказал он, – какого же черта он делает в Девоншире.
– Вот и спрашивай, – согласился Доусон. – Это что, подражатель?
– К баллистикам попали пули. Это должно объяснить нам хоть что-нибудь.
– А ты что думаешь?
– Посмотрим, что нам принесет завтрашний день. Раз уж он начал, то не захочет останавливаться. – Кэлли покончил со своим виски и встал. – Надо успеть на поезд.
– Ты едешь вечером?
– Я еду сейчас.
– А я-то думал, что мы, возможно, что-нибудь поедим, раз уж ты больше не собираешься получать на десерт секс.
Кэлли проигнорировал эту насмешку и сказал:
– Извини. – Он мотнул головой в сторону стеллажей с едой. – А почему бы тебе не взять что-нибудь здесь? Жратва, в пивнушках простенькая, но вполне безопасная.
– Слушай, – сказал Доусон, – здешняя еда бездействует только потому, что ее держат на подогреве. А если извлечь ее оттуда, она начнет рваться обратно.
Глава 46
Кэлли походил по автостоянке. Он чувствовал себя при этом чем-то вроде экспоната. Со всех трех доступных сторон это пространство было окружено зеваками. И если один-два человека отходили в сторонку, их места тут же занимали другие. Полиция уже давно отказалась от надежды отогнать публику. Зеваки были молчаливы и серьезны, они стояли кружком, подобно хору из греческой трагедии, их печальные взоры были прикованы к амфитеатру. Чтобы прикрыть места, где осталось больше всего пятен, места, где упали убитые, были наспех поставлены ширмы. Кэлли поднял глаза, и тут же увидел эту башню. Официальным экскурсоводом Кэлли был Крис Буллен, офицер одного с ним звания, но не из сыскной службы.
– Он стрелял оттуда? – кивнул Кэлли в сторону башни.
– Да, верно. – Буллен снял форменную фуражку, чтобы не держать ее руками от ветра.
– Что это такое?
– Так, каприз. Блажь одного местного землевладельца. Теперь там опасно, поэтому она заколочена уже много лет. Никак не могут решить, то ли восстанавливать ее, то ли снести.
– Давайте-ка взглянем.
Зеваки с серьезным видом расступились, давая им уйти за кулисы. Небольшое расстояние до башни они преодолели на машине. Буллен кружным путем подвел Кэлли к двери, к ее разбитым планкам и сорванному замку.
– Оттяните-ка ее для меня, – попросил Кэлли.
Буллен дернул дверь. Кэлли прошел в образовавшееся пространство, а потом повернулся к Буллену, приготовившемуся последовать за ним.
– Я могу пойти дальше сам?
– Ну, если хотите, – пожал плечами Буллен. – Я уже осмотрел все оттуда, сверху. – И он повернулся к двери.
«Я знаю, что ты не какой-нибудь темный провинциал, – подумал Кэлли, – и я буду весьма любезен с тобой попозже. Но сейчас я хочу увидеть все сам». Прилегающая к стене лестница поднималась спиралью к верху башни, к зубцам стены и амбразурам. Деревянные перила местами были сломаны, а балясины выбиты ногой, так что Кэлли держался ближе к стене. Лестница оканчивалась у дощатого люка из необработанной сосны. Он слегка покоробился и теперь пропускал воздух и узкие клинья света. Это явно был не исходный люк: его петли блестели, стопорные веревки были новыми. Кэлли с усилием откинул люк и двинулся дальше. Он видел лишь бледно-голубое небо и сбившиеся в кучу тучи. Потом его взору открылся и город через выбитые зубцы крепостной стены. Люди обступали автостоянку в три ряда, подобно публике, собравшейся вокруг арены цирка, не подозревая, что клоуны и воздушные гимнасты, жонглеры и дрессированные собачки давно ушли домой.
Кэлли прошел по деревянному настилу и уселся на крепостной стене. Ему пришлось вытянуть перед собой ноги, поскольку колени было некуда девать. Когда он встал, он почувствовал себя выставленным напоказ: более половины его тела оказалось на виду. И не на что было положить винтовку. Он сел снова, поглядывая на автостоянку, и поднял обе руки, левой как бы поддерживая винтовку, а правой, приподняв локоть, – приклад у щеки, указательный палец – на спусковом крючке. Сидя вот так, бочком, он мог внимательно разглядывать все, что угодно, справа от себя. А со стороны левой руки и возможность движения, и видимость были ограничены. Эти-то ограничения и обусловили для убийцы его избранников. Вот эти люди, а не те люди. Кэлли подумал, что быть жертвой – дело капризного случая.
Он сидел там, где сидел этот убийца, и целился из воображаемой винтовки в зрителей, стоявших кружком. «Кого из них? – подумал Кэлли. – Предположим, что на его месте был бы я. Кого бы я выбрал? Вон ту женщину, в красном пальто, немного выступившую вперед. Высокого мужчину в твидовой шляпе. Девушку в джинсах и в свитере с ярким пестрым рисунком». Женщина в красном стала уходить, и Кэлли повел за ней дуло винтовки. Ветер ерошил ее волосы.
Крис Буллен поднялся немного по склону холма. Он обернулся и увидел шараду Кэлли с несуществующей винтовкой. Ему было интересно чего ради это нужно. Жестикуляция Кэлли выглядела смешно: так пародируют художников. Ручка кисти поднесена к лицу натурщика, один глаз прикрыт, слегка согнутый большой палец определяет соотношение пропорций. Пока Буллен наблюдал за Кэлли, тот слегка дернулся назад.
Инерция отдачи. Трах! Женщина в красном пальто умерла. Кэлли подумал, что это не имеет значения. Не имеет значения, кого именно ты выбрал. Быть там, держать их в поле своего зрения, делать этот выбор – вот что имеет значение. Туча на мгновение закрыла солнце, а потом ветер отогнал ее прочь, и солнечный свет устремился вниз по холму, выбеливая стены башни и уносясь дальше, охватывая весь город. Зеваки стояли как бы в солнечном омуте, в свете гигантского прожектора, словно звезды какого-нибудь шоу. Кэлли видел Криса Буллена, поджидающего его на склоне и делающего равнодушный вид.
Пора было спускаться, но ему не хотелось. Он понимал, как это притягательно – оставаться тут, наверху, где лишь ветер и обрывки туч, да еще эта воображаемая винтовка и превосходный вид на жертв.
– И каков же вердикт? – Буллен сам вел машину, отвозя Кэлли обратно в гостиницу.
– У вас ведь есть доклад баллистиков.
– Винтовка не та же самая.
– Нет. Похожая...
– Но не было ведь никаких причин менять ее, – заметил Буллен.
– Кто его знает. Мы думаем, что этот парень профессионал. В общем, мы совершенно уверены в этом. Поэтому не так уж безосновательно предположить, что у профессионала найдется не одно подобное оружие. Зачем менять? Ну, повредилась первая винтовка. А может, намерение как-то сбить нас с толку. Каприз. Ну, конечно, это может быть и кто-нибудь другой.
– Подражатель?
– Возможно, – сказал Кэлли. – И еще одно отличие.
– По два выстрела на тело, – заметил Буллен.
– Да. В случае с девушкой первый выстрел в конечном счете вполне мог бы убить ее, но второй был лучше, более меткий. Мужчина выжил бы с этой раной плеча. Убийце определенно было нужно два попадания, чтобы доконать его.