– Я ведь ради искусства старался…
– Значит, напиться и в гриме людей пугать – это, по-твоему, искусство?
– Я в образ входил: мне ведь скоро вампира в детском спектакле играть. А с гардеробщиком я просто пошутить решил.
– Начнём с того, что это был не гардеробщик, а дьякон, и, скажи на милость, зачем было ему морду бить?
– Откуда мне было знать, что это дьякон? Он в гардеробе в обычной одежде стоял.
– Этот святой человек нашего гардеробщика подменил, чтобы тот матушку свою в больницу свозил.
– Ваш святой человек меня за беса принял, облил чем-то и хотел предать огню, вот и пришлось защищаться.
– Значит, это он виноват?
– Частично.
– Частично! – передразнил директор. – Теперь слушай меня! Со всех ролей я тебя снимаю…
– Но Виталий Андреевич!..
– Всё, хватит! Либо увольняйся, либо пиши заявление на отпуск за свой счет – минимум на месяц. И чтобы завтра духу твоего здесь не было! Свободен.
Поразмыслив над предложением руководства и послушав совета отца Гришки, Сёма согласился на отпуск.
– Да не переживай ты так, – успокаивал его Гриша. – Директор посердится, поворчит, да и забудет…
"Ладно, отдохну. Как-никак, десять месяцев уже отпахал, – размышлял Сёма под стук колёс в плацкартном вагоне. – Да и отца нужно навестить, не виделись почти пять лет. Ещё сами пожалеют, что меня выгнали… Вот возьму и открою свой театр! Пусть тогда локти кусают"…
Мысль о собственном театре пришла ему ещё на втором курсе, но как её реализовать, он не знал.
Приехав в село, Сёма узнал, что отец уже полгода как умер от сердечного приступа, а дом сгорел, и жить Сёме теперь негде. Тётя Фрося рассказала, что колхоз разорился, а отец с горя и запил. Подвыпивши, полез чинить крышу, свалился и сломал позвоночник. После долго болел и постоянно пил. Перед смертью часто вспоминал сына, очень хотел свидеться.
Соседка отдала Сёме всё, что удалось спасти из сгоревшего дома: альбом с фотографиями, ящик со слесарным инструментом да старенький телевизор.
Погоревав немного, Сёма пошёл в поселковую администрацию и, представившись артистом, потребовал предоставить ему дом для проживания и сцену для постановки спектакля.
Новый глава остался глух к нуждам искусства. Однако узнав, что Сёма – сын бывшего председателя колхоза, пообещал поставить его в очередь на квартиру, забыв предупредить, что последние двадцать лет эта очередь не двигалась.
Пришлось Сёме прибегнуть к последнему средству и показать главе муниципалитета сделанное на блошином рынке фото, где он, Сёма, был изображен вместе с Президентом. Увидев снимок, чиновник занервничал и, не желая испытывать судьбу, выдал Сёме ключи от одной из комнат в бывшем сельском клубе.
Клуб представлял собой старое двухэтажное здание, в котором ремонт не делался с момента постройки. На втором этаже уже ютились несколько семей, поэтому Сёме пришлось поселиться внизу, в кабинете завхоза.
Захламленный актовый зал всколыхнул мечты о собственном театре. Сёма разгреб мелкий мусор, залатал дыры в полу. Из сгоревшего отцовского дома притащил уцелевшие доски и соорудил подмостки. Тогда встал вопрос с репертуаром, и главная загвоздка для Сёмы оказалась в том, что артист был только один.
«Наконец-то я смогу сыграть главную роль. Но какую?» – c этой мыслью Сёма просыпался и засыпал недели две, но дни шли, а спектакль никак не складывался: то вдохновения не было, то в сон тянуло. Кроме того, у Сёмы заканчивались деньги, а поскольку устраиваться на работу он не хотел, скоро ему пришлось голодать. Наверное, так и умер бы с голоду, если б односельчане не стали приглашать Сёму на свадьбы, именины и похороны. Там ему отводилась роль местной достопримечательности, с которой все обязательно хотели сфотографироваться и выпить.
Однажды проснувшись утром, Сёма с удивлением обнаружил рядом, на старом диване, худую дворнягу: видимо, увязалась за ним вчера, а он спьяну и не заметил. Сначала Сёма хотел прогнать пса, но посмотрел в грустные глаза и решил: пусть пока остается.
Хозяева банкета, как обычно, снабдили Сёму едой – принесенная вчера сумка была наполнена плотными свертками. Сёма выложил на стол половину жареной курицы, большой кусок рыбного пирога, мясную нарезку и пирожное. Курицу и пирог он по-братски разделил с не помнящей себя от счастья собакой.
Сёма смотрел на уплетающего угощение пса, когда сильно зачесалась лодыжка. Приглядевшись, Сёма обнаружил блоху. Он хотел прихлопнуть кровососа, но промахнулся – вертлявая блоха совершила прыжок с тройным переворотом и принялась прыгать по комнате. Пытаясь её поймать, Сёма врезался головой в старый трехстворчатый шкаф, да так сильно, что зеркало треснуло, и несколько осколков упало на пол.