И тут меня схватил какой-то придурок с ножом!
Я даже не видел его! Только почувствовал чужую лапу на лице и острое лезвие под челюстью, а потом меня буквально скрутило от боли и ярости!
Нечем дышать? Да кого волнует?!!
Инстинкт самосохранения взял отпуск. Хотелось зубами и когтями немедленно изничтожить гада, который посмел тыкать в меня железом! Крутой, да?! Ходи в бронежилете, падла!! Краем глаза я видел застывших Какаши и Гая и от этого бесился ещё больше.
А потом... потом была короткая боль в спине.
И знакомое ощущение падения в темноту...
Перепуганное сознание тщетно пыталось не впустить короткую мысль, но в голове уже бессвязно забилось.
Опять... умер.
Снова потерял... Всех. Потерял...
Больше их не увижу. Никогда. Не увижу.
А может, это сон? Пусть лучше сон!
Не надо! Ну, за что? Простите, ну простите!
А может, я просто ранен?..
Ну, пожалуйста. Так мало побыли вместе.
Опять умер...
Карусель обречённых мыслей, предположений и просьб, обращенных неизвестно к кому, вертелась без остановки. Страх и надежда крошили сознание, попеременно отламывали кусок за куском и не давали собраться. Наверное, я бы соскользнул обратно в беспамятство, но неожиданный звук меня встряхнул.
Шаги. Уверенные мужские шаги приближались неторопливо, словно с противоположного конца длинного коридора.
Кто это? Он идёт ко мне? Может, получится позвать на помощь?
- М-мм...
Это мой голос? Отстойно... даже кровь в ушах шелестит громче.
Кое-как я разодрал склеенные ресницы и попробовал поморгать. Без толку. По-прежнему темно. Ничего не видно. Судя по ощущениям, лежу навзничь. Лица и тела что-то касается. Собравшись с духом, немного перекатил тяжелую голову. В отместку висок прошило тягучей болью. Нос царапнуло. Ткань? Потянулся убрать, но не смог пошевелить рукой.
Душно и страшно.
- Пожалуйста, помогите...
Дерьмо! Даже сам себя не услышал.
Шаги совсем рядом. Остановились. К шороху ног добавился шелест бумаги.
Да к чёрту всё!! Мне просто нужно понять! Умер я или потерял сознание? Это тело - оно моё или чужое?!
И как это сделать, если нет сил пошевелиться?
Прислушаться к себе.
М-мм... Ощущения? Поганые. Ноет голова. Боль рывками расползается от правого виска - там, похоже, рана. С пальцами тоже что-то не то... Не знаю. Если сделать глубокий вдох, стискивает и давит грудь. Руки и ноги тяжелые, задубевшие... не знаю. Не чувствую! Не знаю!!..
Тихо!
Спокойно. Не паниковать. Продышаться. Успокоиться, собраться и подумать. Наверняка есть способ понять. И я его обязательно вспомню.
Вспомнил.
Я - это я! Сёши!!
И это обалденно здорово!!!
Ещё раз лизнул пересохшее нёбо.
Моё! Перепутать такое невозможно.
Пасть на ощупь совершенно точно моя. И нёбо и зубы. Островатые, почти не сточенные, молочные зубы. Все мои двадцать!
Интересно, меня оживили? Или я просто не умер? Наверняка, сознание потерял, а показалось, что... Да точно показалось!..
Несмотря на некоторое облегчение и радостный кавардак в мыслях, телесных сил не прибавилось. Всё, что я мог делать - это лежать, соображать и слушать. Здорово мешали боль и слабость, но очень не хотелось терять сознание, пока хоть что-нибудь не прояснится. И я слушал.
Минута за минутой. Шаг, шаг, стук, шаг, скрип...
Мне кажется, или этот человек обут в сандалии шиноби? Нет, не кажется. Слишком уж характерный звук. Не спутаешь.
А ещё я знаю, что человек высокий и худощавый.
Откуда? Что со мной случилось? Что сделать, чтобы привлечь его внимание?..
Недоумение росло, вопросы без ответов ворочались внутри головы. Всё сильнее хотелось пить.
- Томоки!
Я вздрогнул от резкого окрика.
Пара секунд тишины и торопливое шуршание шажков.
- Туточки я, данна-сама!
Звонкий молодой голос с каким-то нелепым деревенским выговором. В Конохе так даже дворники не говорят. И "данна-сама"... хозяин? Или всё же господин? Непривычно.
Зато я различил эхо. Похоже, мы в большом зале.
- Куда ты подевал ещё один белый образец?
Странный какой голос. Долгие гласные скользят по шершавым согласным, как по песку, но возраст человека не угадывается. Этому голосу равно может быть как тридцать, так и пятьдесят. Но, думаю, хриплость у него природная, а не от простуды.
- Э-э-э... как бы так сказать... а помер пятьдесят первый, - звонкий заторопился, объясняя. - Вы уж простите, данна-сама! От вашего последнего средства они совсем не в себе были. Рвались, как зверята! Вот эти двое... того... удавили пятьдесят первого, а потом промеж собой сцепились. Так у сорок шестого башка разбита, а у сорок седьмого пузо вскрыто, мало не до кишков!