- Что тут у вас? - партнёр Гая вытянул длинную шею и осторожно прикоснулся к малышу.
Багу владел несколькими ирьёдзютсу, правда, не все они подходили для людей. Он мог передавать чакру и немного латать повреждённые потоки. Впрочем, и это много лучше, чем любые наши таблетки.
- Очаг почти погас. Малой вычерпал всё, что смог, - повернувшись боком, нинкаме скомандовал: - Бери его и садись! Только закутай. Он совсем застыл.
Осторожно завернув Сёши в спальник, я опустился на угловатый панцирь.
Оставаться у подножья горы не стали. Выяснить, что там произошло, и почему ребёнок нашёлся в таком измочаленном виде, можно и позже. Багу лечил прямо на ходу - до вечера мы прилично продвинулись к северу. Теперь, когда Сёши спал у меня на руках, мысли текли ровнее. В голову приходило только одно объяснение его возвращению - копии Нидаймё. Видимо, подземная лаборатория в Водопаде была не единственной.
Могла ли его душа отыскать себе новое тело? Или между всеми копиями существует связь чакры? Не представляю, как это можно проверить, и сильно сомневаюсь, что путешествие души походит на получение воспоминаний от уничтоженного двойника...
Багу передавал мелкому чакру, а я рассказывал Гаю о копиях Нидайме и делах Орочимару. Детали друг, как обычно, пропустил мимо ушей, выделив главное.
- Но ведь это всё равно Сёши-чан?
- Да. Всё равно.
Надеюсь, что - да! Я бы всё отдал, только бы это загадочное "путешествие души" прошло хорошо, и мелкий очнулся при памяти. Ведь он же смог нас отыскать, а это требует огромной сосредоточенности. И особых знаний.
На отдых мы встали в глубокой расселине. Пока напарник готовил ночлег, я сидел, разглядывая замученное детское лицо. Похожее и непохожее одновременно. Непривычно резкие скулы и слишком острый подбородок. Разноцветные синяки и нитка старого шрама через правую щёку. Немного другой рисунок ресниц. Тонкие, совсем бесцветные губы... Но это Сёши!
Я молча упрашивал. Боже, пожалуйста, пусть это будет он! Мой сынишка.
Малыш очнулся среди ночи и сразу попытался выпутаться из спальника.
- Тише-тише, - я придержал его плечи. - Всё хорошо. Не ворошись так сильно. У тебя тут сломана...
Мелкий растерянно ахнул, вцепляясь в мой рукав.
- Какаши-сан?!
Сёши!
Счастье! До боли и озноба. До темноты перед глазами.
Мне хотелось схватить сына в охапку, но синяки и повязки останавливали.
- Пап!
- Что, малыш? - горло давилось словами.
- Я же жив?.. Я потерялся. Вы не сердитесь?
Ох, Сёши...
Осторожно держа его исхудавшую ручонку, я успокаивал своего потеряшку:
- Всё хорошо. Не волнуйся. Мы с тобой... Больше никто тебя не тронет...
Мелкий жмурился и беззвучно вздрагивал. Меня самого трусило, как в лихорадке. Непривычно серьёзный Гай заваривал успокоительное.
Ох и дорого нам встало наследство Сенджу! Почти неподъёмно.
Утром Сёши выглядел намного лучше. Даже смог поесть. Ночью он то и дело просыпался, но лицо ожило. Багу небольшими порциями передавал мелкому телесную энергию, а я ладонью следил, как изменяется рисунок его покрова (открывать шаринган не хотелось). Потоки потихоньку наполнялись, кожа теплела. Я задержал пальцы на шее. Тц! Даже мне понятно, что пульс чакры рваный. Ниже...
Слишком тепло! Кожа между лопаток казалась почти горячей. Ещё немного чакры и стало окончательно понятно, что это. Метка, выжженная в наружных потоках. Цифры. Сорок шесть.
Долбаный урод, Орочимару!
Я медленно выдохнул, чтобы не пугать сына. Здесь потребуется лекарь получше, чем черепаха и два боевика. Благо, мне известно, где такого найти.
Глава 10
Иногда жизненно необходимо взглянуть на события с иной точки зрения и выработать альтернативное объяснение происходящего. Вам не обязательно принимать эту точку зрения. Но случается, что обдумывание вопроса с позиций противоположной стороны приводит к решению, которого вы не замечали.
Артур Фриман
Ужасно сонный Сёши и Хатаке Какаши
Пол содрогался от взрывов. Вздыбившиеся плиты растопыривались вкривь и вкось.
Томоки не удержался, покатился вниз... и трещина сомкнулась на его ногах. Я бежал прочь от дикого воя... до тех пор, пока не упал потолок...
...Утро.
Светает, а я так толком и не спал.
Пытаясь хоть немного остудить влажный лоб, обречённо уткнулся в отцовское плечо. Сердце потихоньку успокаивалось. Заполошная дробь распадалась на отдельные неровные толчки. Жаль, что ненадолго...
Сны доставали хуже, чем раны и лихорадочный жар. Только вторые сутки, как очнулся, а уже скучаю о времени, проведённом в чёрном беспамятстве под камнями.
Уловив шевеления, Хатаке остановился.
- Всё хорошо? - он бережно усадил меня спиной к дереву, достал салфетку и вытер лицо и шею. - Ты немного поспал. Дать попить?
- Устал.
- Потерпи, малыш. Скоро уже придём. Там всё будет, как ты захочешь.
Как я хочу - это значит без снов. Просто поспать. Хотя бы пару часиков.
Шиноби несли меня осторожней, чем мыльный пузырь, но я все равно чувствовал, что готов развалиться от любого неосторожного движения. Ныли суставы. Сухо пекло в груди. Голову ломало от челюсти и до затылка. Приступы тошноты и липкой трясучки накатывали один за другим, как электрички... И я бы всё это вытерпел, и был бы счастлив, что остался жив. Только бы не кошмары!
Стоило закрыть глаза, и горная крепость рушилась снова. Я бежал прочь из зала со змеёй, а раздавленный Томоки полз следом, жалобно умоляя остановиться, подождать, не бросать их. Всех тех людей, которых я перемешал с камнями в логове Орочимару. Незнакомцы с других этажей, ни разу не виденные наяву, терпеливо дожидались за границей сна, чтобы плюнуть в лицо ненавистью или упреками.
Подземелье не выпускало - в кошмарах мне ни разу не удалось добежать даже до зала с чанами. Обстоятельства снов менялись, но заканчивалось всё одинаково. Смертью. Для всех.
Я просыпался, вскидывался, судорожно цепляясь за Какаши. Шиноби останавливались. Меня утешали и успокаивали, как могли, а через несколько минут всё повторялось. Ночь и день, и вторую ночь... час за часом. Я бы предпочёл вовсе не спать, но отвары, которые наперебой лили в меня отец и Майто, не оставляли выбора. Веки слипались, и темнота обращалась ловушкой...
По дороге я вывалил на шиноби историю о том, как очухался в крепости Орочимару прямо на лабораторном столе. Какаши и Гай в шоке переглянулись, задали несколько уточняющих вопросов о Саннине и охране крепости, но согласно не стали выяснять подробности - пожалели мои взбаламученные мозги, отложив разговоры до безопасного места. Я думал, мы возвращаемся в Коноху, а оказалось - ничего подобного. Какаши неожиданно признался, что топаем мы к нашим родственникам, живущим в Траве. Семье Хатаке принадлежало маленькое селение на севере страны. Почти, как скрытая деревня, только без шиноби. Туда-то мы и пробирались глухими чащобами и прочими неудобьями. Потеребив отца, я узнал, что со времени разделения семьи минуло уже лет двести.
Начиналась история невесёло. В долгой войне полегло почти три четверти клана. Отвернулась удача. Предал союзник. Превзошёл противник...
Может, и вколотили бы остатки светловолосых в землю, но молодой глава рода сумел развернуть судьбу. Собрал уцелевших и просто сказал: "Хватит! Завязываем продавать мечи. Продолжать сражаться, когда на каждого взрослого семеро голодных карапузов - с умом не дружить". После нескольких поражений у клана оставались лишь одни настоящие друзья, и рассудительный шиноби увёл семью подальше от больших дорог. В безлюдные горы рядом с холодной долиной Хайюме - исконным обиталищем мрачноватых говорящих псов.