Под воркование сестры я утёк в коридор.
Напарник нашёлся в комнате неподалёку. Наспех привёл себя в порядок и сосредоточенно занимался снаряжением. Моему скорому приходу он удивился.
- Как Сёши-чан?
- Заметно лучше. Отдыхает... Мы пробудем здесь какое-то время.
- Понимаю, - Гай помолчал, критически разглядывая свою полупустую аптечку. - Как планируешь сообщить в Коноху?.. - не желая трепать вслух имя одиозного нукенина, он добавил к вопросу печать Змеи.
- Напишу письмо. Твоё задание я закрываю. Можешь сообщить Хокаге, где мы находимся и сказать, что мелкий плохо себя чувствует. Всё остальное - наши семейные дела, которые никого не касаются.
- Если нужно, я могу вернуться за вами через пару недель.
- Спасибо. Не хочу злоупотреблять твоим временем. Пришли сюда тройку чунинов, этого будет вполне достаточно. - Я благодарно поклонился. - Очень признателен за всё, что ты для меня сделал...
Признательности решительно оборвали.
- Что ты несёшь, Какаши?! Не вздумай меня оправдывать!! Это худший провал миссии! Даже не знаю, как быть... как мне с Сёши... теперь... - раздосадованный Майто запыхтел, как чайник.
Гай и его щепетильность. Спас меня и мелкого, и всё ещё недоволен. Я так не радовался, наверное, с самого детства, а этот невозможный дуралей ворчит.
- Сёши жив и скоро поправится. Я в порядке только потому, что ты об этом позаботился. Уж позволь мне побыть благодарным.
Друг ожидаемо смутился, но быстро опомнился:
- Ты уверен насчёт порядка? - он бесцеремонно покрутил меня из стороны в сторону. - Между нами, Какаши, выглядишь полудохлым. Поспи хоть немного. Этот твой глаз...
- Я отдохну. И ты тоже, иначе свалишься по дороге.
Зря сказал. Упрямый соревновательный дух вспыхнул немедленно.
- Ха!! Скажешь тоже! Да мы тащились... как черепахи! Не волнуйся, Какаши. Усталость - это пустяк! Спорим, я доберусь до Конохи меньше, чем за сутки?!..
Спорить я не стал. Кое-как утихомирив двужильного напарника, объяснил, что собираюсь выяснить у Сёши побольше подробностей о подземной крепости. Заверил, что этого времени вполне хватит, чтобы помыться, поспать и пополнить истраченные запасы. Друг попенял на недостаточное Цветение Юности в моей душе, но смирился.
Вот так-то. И пусть не рассчитывает отвертеться от благодарности.
Возвращаясь через сад, я обернулся на северный склон долины. Тонкая нитка лестницы всё также тянулась с уступа на уступ, но зелёная стена сосен надёжно скрывала семейный храм от случайных взглядов.
Жизнь опять распорядилась по-своему, превращая случайный обман в правду. Уходя из Конохи, я не задумываясь наплёл каге, что собираюсь отвести сына в фамильное святилище ради родового хидзютсу. И вот мы здесь. Неожиданно.
Может, это какой-то намёк свыше?
Ага, например, на то, что не стоит излишне завираться.
Сбрасывая напряжение, я крепко растёр лицо. Неуютно без маски. Зато тянущее чувство в шарингане почти исчезло.
Сёши спал, зарывшись в собаку, как в меховое покрывало. Рёко поглаживала его по плечу и тихо шептала на ухо, когда он вздрагивал. Поймав мой обеспокоенный взгляд, проговорила одними губами:
- Всё образуется. Скоро будет бегать, словно ничего не случилось. Вот увидишь.
- Просто я никогда не видел его таким...
Беспомощным и слабым.
Канзо поправил тлеющие палочки кайко, чтобы пепел не падал на стол, и успокаивающе зашелестел:
- Не волнуйся. Судя по внутренним повреждениям, он попал под выброс чакры и ударную волну. Несколько дней почти не пил. К тому же сильно ушиб голову. Малышу следовало лежать, а вы додумались таскать его на руках, - он нарочито нахмурился, но не стал развивать эту тему, понимая, что иногда другого выхода нет. - Некоторое время будут частые перепады настроения, страхи, тревога, плохие сны, но постепенно это пройдёт.
Сестра добавила:
- Он не прячется в уголке и не отворачивается к стенке, а живенько на всё откликается. Выносливый и упрямый ребёнок. Так что не суетись, Какаши. Учись проявлять терпение. И почтительно слушать наши советы!
Родичи одинаково насмешливо ухмыльнулись.
Мне оставалось только кивать и кланяться. Удивительно, что эти головорезы выбрали путь своего ворчливого деда. Старый склочник Саваги вечно их ругал и ценил дешевле потёртого сэна, а теперь оставляет семью им на попечение.
Сёши, наблюдения и соображения
В перегородку между ванной и раздевалкой легонько постучали.
У-уу... как же не хочется наружу! Вкусный пар, тёплый деревянный бортик под головой, пахнущая травами водичка. Век бы не вылезал. Да кто ж разрешит?
Канзо и Рёко оказались настоящими тиранами от медицины. Они опасались перегревать мою разбитую головушку, и несчастному больному ребёнку дозволялось лишь плюхаться в тазике. Намываясь, как кошка лапой, я люто завидовал остальным домашним. Они-то в любой момент могли устроить себе баньку на выбор: хоть паровую, хоть водяную, хоть из кедровой стружки... Но сегодня мне тоже разрешили полежать в тёплом (не горячем!) офуро. Я просился покупаться хотя бы четверть часика - сторговались на пяти минутах.
Совсем чокнулись на почве моего здоровья!
Единственным спасением от диктата и произвола была Джунко. Когда родня слишком уж наседала, невозмутимая собака сажала меня к себе на загривок и решительно утаскивала гулять. На некоторое время это остужало страсти и восстанавливало мир. Впрочем, если забыть о безумствующих взрослых, то жизнь в горах мне нравилась. Новые знакомые, зимняя полусонная природа, деревенская живность, разнообразные псы (говорящие и обычные) - всё шло на пользу. Башка зажила. Сломанное запястье почти восстановило подвижность. Шрамы светлели и таяли с каждым днём. На память о пережитом осталась только вялость мышц, головные боли и неточность движений. Ну и кошмары. Само собой.
- Сёши-чан, хватит тебе мокнуть.
В натопленное помещение просочился Канзо с охапкой одежды и полотенец.
- Вылезай-вылезай, вечером ещё одну сделаем, с пионовым корнем, - он нагнулся, собираясь выудить меня из бадьи, и его длинные волосы немедленно плюхнулись в воду.
- Ой! Простите, Канзо-сан!
- Ты-то тут причём? - семейный врач усмехнулся, отжимая намокший хвост.
Ближе познакомившись с роднёй, я выдвинул гипотезу о том, что в незапамятные времена первый Хатаке нечаянно съел какой-то особый генетический закрепитель. Во всяком случае, дети у них водились лишь двух мастей: светлые мальчишки и черноволосые девчонки. Но только Канзо отрастил себе пижонский хвостище в Джирайя-стиле и теперь маялся с ним. Полотенца пригодились нам обоим.
После офуро он не позволил мне сразу удрать, а закутал и уложил на лежанку.
- Отдохни. Сердце нужно остужать потихоньку. Ты и так его загоняешь каждую ночь.
- Я не хочу. Так получается.
- Ну, что ты, Сёши-чан, я же не ругаю! - запротестовал Канзо.
В том-то и дело. Никто не сердится, а все равно гадко. Родные каждую ночь дежурили возле моей постели, и только благодаря их усилиям я до сих пор не скатился в тотальную фобию сна. Последним средством, которое мы ещё не пробовали, оставалось гендзютсу. Брат с сестрой протестовали, требуя дождаться, пока пройдут последствия контузии, но сегодня Какаши их уломал. Пообещал действовать невероятно осторожно.
Если верить отцу, это что-то вроде общего наркоза. Раз! И тебя нет. И никаких снов.
Немного боязно, но очень хочется!
Из ванной я слинял через окно. В доме правили женщины, поэтому любой неосторожный проход по коридору был чреват для меня лёгким перекусом... из тринадцати блюд. Понятно, что подвалы Орочимару никого не красят, но желудок тоже не бесконечный. Разом осилить наготовленные "крошечки" и "капельки" мог бы какой-нибудь безотказный проглот, вроде Наруто, а у меня в последнее время проблемы с аппетитом.