– Как тебя зовут? – поинтересовался он.
– Эвадна, – ответила девушка прежде, чем успела подумать. Имя сорвалось с уст, словно дымок. Она даже задумалась о том, а не заколдовал ли он ее, вынудив заговорить, и горло сжалось.
– Эвадна, – повторил он, как будто хотел распробовать имя на вкус. – Куда ты и твои родители держите путь, Эвадна?
На этот раз она придержала язык за зубами.
Улыбка Макария стала шире. От этого его лицо выглядело перекошенным.
– Возможно, наши пути ведут в одном направлении, и мы не прочь присоединиться к другим странникам.
– Мы направляемся в Абакус, – ответил Грегор.
– Ах, великолепный Абакус! Такой красивый, древний город. Что ж, весьма жаль, что мы идем разными путями. Хотя, должен сказать, в Абакусе почти негде поразвлечься.
Последовала еще одна минута неловкого молчания. Избегая взгляда Макария, Эвадна задалась вопросом о том, что ему было нужно.
– Ну ладно, – продолжил маг, изящно подняв руку, словно предлагал что-то. – Быть может, Эвадна и ее безымянные родители, я выкажу вам свою благодарность за огонь, спев для вас короткую песенку?
– В этом нет необходимости, – сказал Грегор, в голосе слышался страх. Отец нащупал руку Эвадны и переплел их пальцы. Казалось, он начал беспокоиться, что Эвадна, околдованная, покинет своих родителей и отправится вслед за магом.
«Но такого рода магия – вне закона», – подумалось Эвадне, отчего ее пульс подскочил. Маги не имели права использовать свою магию, дабы зачаровывать кого-то, да и в целом причинять вред. И в поисках поддержки она взглянула на чиновника, но зевающий Сайрус совершенно не обращал внимания на происходящий рядом с ним разговор.
– Это меньшее, что я могу сделать для вас, – отмахнулся Макарий, взглянув на своего писца. – Что мне спеть для наших новых друзей, Берилл?
Берилл усмехнулась. Ее зубы блеснули в свете костра, словно лезвие.
– Может быть, Песнь о Яствах?
– Отличный выбор.
Эвадна мало что знала о магии, лишь те обрывки, которые почерпнула, читая мифы и слушая сплетни, что долетали даже до таких отдаленных мест, как Дри. Но она точно знала, что волшебство можно не просто произнести, а спеть. Магия, проявленная через песню, всегда сильнее, куда более опасна.
Ее взгляд сместился от Берилл к Макарию, к таинственной сумке со свитками, лежащей в траве у ног Сайруса. Эва, по-прежнему стараясь понять, как эти трое связаны, заметила, что Берилл хорошо знала заклинания мага. А затем Макарий запел.
Его голос оказался гладким, словно речной камень. Он пел на Языке Бога, древнем языке, в котором магия горела ярче всего.
Эвадне не хотелось, чтобы это вызвало в ней хоть какие-то эмоции, но песня, очарование мелодии пробудили страстное желание, – она почуяла голод, словно внутри ее образовалась пустота, которую нечем было заполнить.
Она внимательно прислушивалась к словам, зная, с какой тщательностью мужчина подобрал их ради того, чтобы магия подействовала. Сначала перевод песен давался Эвадне с трудом; прошли годы с тех пор, как она читала и писала на Языке Бога. Но вскоре слова сами собой начали всплывать у нее в голове.
Макарий пел о хлебе и вине, крови и мясе. Он пел об оливках, сыре и ягодах, что густо растут на виноградных лозах. О изобилии и сытости. О долгих путешествиях, в конце которых странника ждет целая чарка эля.
Песнь была преисполнена радости.
Но Эвадна совсем не чувствовала радости. Она вновь ощутила пустоту в душе, словно ее испили досуха.
Когда Макарий закончил петь, девушка насторожилась. Но он не причинил им вреда, не околдовал их. Ее мать, стиснув зубы, по-прежнему держала кинжал на коленях. А отец все еще сжимал руку Эвадны так крепко, что у нее заболели пальцы.
– Я считаю, что это достаточная плата за огонь, – сказал Макарий. – Если только вы не хотите послушать другую песню.
Грегор отказался.
– Хорошо, очень хорошо. Мы скоро отправимся в путь.
Эвадна наблюдала за тем, как Макарий встает. Он протянул руку Берилл, помогая той подняться на ноги. Сайрусу пришлось вставать самому, и он застонал, хмуро глядя на сумку со свитками, которую ему поручили нести.
С тем же заливистым смехом, что и прежде, они исчезли в ночи. И когда наступила тишина, когда не осталось ни единого звука, кроме ветра и потрескивания огня, Эвадна подумала о том, а не приснилась ли ей эта встреча.