«Я — последний из бедняков», — говорил он два года спустя. «Я арендую две мельницы и два участка земли, и этим кормлю свое бедное семейство»4. Тут не обошлось без самопринижения. Пусть даже значительная часть урожая уходила на арендную плату за землю и мельницы (оплата, видимо, осуществлялась натурой)5, все же остаток должен был быть не так мал, и кое-что удавалось откладывать на черный день. Так, например, когда Меноккио пришлось перебраться в Арбу, он немедленно арендовал мельницу и здесь. Когда его дочь Джованна вышла замуж (спустя месяц после смерти отца), то получила в приданое 256 лир и 9 сольдо: сумма не огромная, но и не мизерная, в сравнении с обычными размерами приданых в это время и в этой среде6.
В целом представляется, что место, занимаемое Меноккио в социальном микрокосме Монтереале, было не из последних7. В 1581 году он исполнял должность подеста в своем селении и в селениях по соседству (Гайо, Гриццо, Сан Лонардо, Сан Мартино)8, известно также (хотя точной даты мы не знаем) о его пребывании в должности «камерария», т.е. старосты церковного прихода Монтереале. Возможно, что и здесь, как почти повсеместно во Фриули, старая система ротации таких должностей была уже вытеснена избирательной системой9. В таком случае умение Меноккио «читать, писать и складывать числа» наверняка принималось во внимание. Камерариями, как правило, избирались те, кто получил хоть какое-то образование10. Такие школы, где можно было почерпнуть даже начатки латыни, имелись в Авиано и в Порденоне; одну из них, возможно, посещал Меноккио11.
28 сентября 1583 года на Меноккио поступил донос в святую инквизицию. Ему вменялись в вину «безбожные и еретические» речи об Иисусе Христе. Речь шла не об единичном случае: Меноккио свои мнения обосновывал и стремился распространять («praedicare et dogmatizzare eribescit»). Это еще больше осложняло его положение.
Попытки прозелитизма с его стороны нашли обширное подтверждение в материалах следствия, которое открылось месяц спустя в Портогруаро и продолжилось затем в Конкордии и в Монтереале. «Он то и дело спорит с кем-нибудь о вере и даже со священником», — сообщал генеральному викарию Франческо Фассета. По словам другого свидетеля, Доменико Мелькиори, «он спорит то с одним, то с другим, и когда хотел спорить со мной, я ему сказал: я сапожник, ты мельник и человек неученый, что ты можешь об этом знать?» Предметы веры возвышены и трудны, говорить о них — не дело сапожников и мельников; для этого требуется ученость, а ученость — это привилегия клириков. Но Меноккио не верил, что церковь ведома духом святым, он повторял: «Попы все под себя подмяли, все себе захватили, чтобы сладко есть и мягко спать». О себе он говорил: «Бога я знаю лучше, чем они». Когда приходской священник, объявив ему, что «все его причуды — чистейшая ересь», отвел его в Конкордию к генеральному викарию, чтобы тот направил его на путь истинный, Меноккио пообещал исправиться — и тут же принялся за свое. Он говорил о Боге на площади, в трактире, по дороге в Гриццо или в Давиано, возвращаясь домой с гор: «он всякому, с кем заговорит, — сообщал Джулиано Стефанут, — ввернет что-нибудь о Боге и всегда прибавит какую-нибудь нечестивость; и никого не слушает, а все спорит и кричит».
2. Деревня
Из материалов следствия нелегко составить представление о том, какой отклик встречали слова Меноккио у односельчан: никто, разумеется, не объявлял, что относится с одобрением к речам подозреваемого в ереси. Многие торопились поделиться с генеральным викарием, который вел следствие, своим негодованием. «Послушай, Меноккио, ради Бога, оставь эти речи», — так увещевал его Доменико Мелькиори. А вот что говорит Джулиано Стефанут: «Я не раз ему твердил, когда, например, нам случалось вместе идти в Гриццо, что хотя он мне как брат, но его слова о вере мне не по сердцу, и в этом деле мы с ним врозь, и пусть меня сто раз убьют и потом вернут к жизни, я все равно за веру головы не пожалею». Священник Андреа Бионима предупреждал Меноккио, что добром тот не кончит: «Лучше бы тебе помолчать, Доменико, как бы не пришлось потом каяться». Еще один свидетель, Джованни Поволедо, обращаясь к генеральному викарию, даже дал идеям Меноккио определение, пусть и несколько расплывчатое: «У него дурная слава, говорят, что он из последышей Лютера». Однако верить на слово этим свидетелям не следует. Почти все опрошенные заявляли, что знают Меноккио давно: некоторые тридцать, некоторые сорок, некоторые двадцать пять или двадцать лет. Даниэле Фассета говорил, что знаком с ним с «малолетства, ведь мы из одного прихода». По всей видимости, многие высказывания Меноккио делались не вчера, а «много лет» назад, иные — лет тридцать назад12. И за все эти годы на него не было ни одного доноса. Его речи были известны всем: люди их повторяли — быть может, удивляясь, быть может, задумчиво покачивая головой. В свидетельствах, собранных генеральным викарием, не чувствуется враждебности в отношении Меноккио: в крайнем случае, некоторое неодобрение. Правда, среди них есть свидетельства родственников, например, Франческо Фассета или Бартоломео ди Андреа, двоюродного брата его жены, назвавшего его «достойным» человеком. Но даже тот Джулиано Стефанут, который резко выступал против Меноккио и клялся, что готов умереть за веру, признался тем не менее, что он ему «как брат». Этот мельник, в свое время и деревенский подеста и приходский староста, не был, конечно, парией в своем Монтереале. Много лет спустя, во время второго процесса один свидетель скажет: «Он со всеми в дружбе и в приятельстве». И все же донос на него был сделан, и следствию был дан ход.
4
Об арендных договорах в этот период см.: Giorgetti G. Contadini e proprietari nell'Italia moderna. Rapporti di produzione e contratti agrari dal secolo XVI a oggi. Torino, 1974. P. 97 sgg. В данном случае мы не знаем, идет ли речь о «вечной» аренде или об аренде на определенный срок (например, на двадцать девять или, что более вероятно, на девять лет). О запутанности терминологии в контрактах того времени, не всегда позволяющей различать между собой различные формы аренды, см.: Chittolini G. Un problema aperto: la crisi della proprieta ecclesiastica fra Quattro e Cinquecento // Rivista storica italiana, LXXXV, 1973. P. 370. Местонахождение двух этих участков земли мы можем предположительно установить из более позднего документа — из кадастра, составленного в 1596 г. по требованию венецианского наместника, — но топонимы, в них упоминаемые, не поддаются точной идентификации и, кроме того, нет полной уверенности, что речь идет о тех же участках, о которых упоминал двенадцатью годами раньше (в 1584 г.) Меноккио. Следует заметить, что в кадастре 1578 г. имя Доменико Сканделла вообще не упоминается, но зато несколько раз встречается Бернардо Сканделла (были ли они родственниками, неизвестно: отца Меноккио звали Джованни). Фамилия Сканделла, заметим в скобках, и сейчас встречается в Монтереале.
5
Ср.: Tagliaferri A. Struttura e politica sociale in una communita veneta del '500 (Udine). Milano, 1969. P. 78, где говорится об аренде мельницы с жилым помещением в Удине — в 1571 г. арендная плата составляла шестьдесят один четверик пшеницы и два окорока. См. ниже (с. 167–168) договор об аренде новой мельницы, заключенный Меноккио в 1596 г.
Жениха звали Даниэле Колусси, контракт был подписан 26 января 1600 г. Цифры приданых, фигурирующие в документах этого времени: 390 лир и 10 сольдо, 340 лир, 300 лир, 247 лир и 2 сольдо, 182 лиры и 15 сольдо. Незначительность суммы в последнем случае объясняется тем, что для невесты, Маддалены Гастальдионе ди Гриццо, это был второй брак. К сожалению, нам ничего не известно об общественном положении и профессиях лиц, заключавших эти брачные контракты. Приданое Джованны Сканделлы состояло из следующих предметов:
Кровать с новым тюфяком, с парой льняных простынь подержанных, с подушками и наволочками новыми, с новым покрывалом, которое сер Стефано обязуется купить — 69 лир 4 сольдо;
Кожаная рубашка новая — 5 лир 10 сольдо;
Сукно кафтанное с вышивкой — 4 лиры;
Поддевка сермяжная — 11 лир;
Штука саржи — 12 лир;
Такая же штука саржи — 12 лир;
Поддевка сермяжная ношеная — 10 лир;
Штука саржи с каймой из бумазеи и бахромой понизу — 12 лир 10 сольдо;
Саржевая рубашка — 8 лир 10 сольдо;
Пара рукавов из светло-желтого сукна с шелковыми шнурками — 4 лиры 10 сольдо;
Пара рукавов из серого сукна — 1 лира 10 сольдо;
Пара рукавов хлопчатых с подкладкой — 1 лира;
Простыни новые полотняные, три штуки — 15 лир;
Простыня тонкотканая подержанная — 5 лир;
Наволочки новые, три штуки — 6 лир;
Сукно кафтанное, шесть отрезов — 4 лиры;
Сукно кафтанное, четыре отреза — 6 лир;
Платки новые, три штуки — 4 лиры 10 сольдо;
Платки ношеные, четыре штуки — 3 лиры;
Фартук вышитый — 4 лиры;
Сукно кафтанное, три отреза — 5 лир 10 сольдо;
Отрез хлопчатый — 1 лира 10 сольдо;
Фартук ветхий, отрез суконный и отрез хлопчатый — 3 лиры;
Платок головной новый вышитый — 3 лиры 10 сольдо;
Носовые платки, пять штук — 6 лир;238
Мантилья ношеная — 3 лиры;
Чепцы новые, две штуки — 1 лира 10 сольдо;
Рубашки кожаные новые, пять штук — 15 лир;
Рубашки ношеные, три штуки — 6 лир;
Шнурки шелковые всех цветов, девять штук — 4 лиры 10 сольдо;
Пояски разноцветные, четыре штуки — 2 лиры;
Фартук холщовый новый — 15 сольдо;
Сундук без замка — 5 лир.
Итого — 256 лир 9 сольдо.
6
Работа D'Orlandi L., Perusini G. Antichi costumi friulani — Zona di Maniago. Udine, 1940 осталась мне недоступной.
7
Следует иметь в виду, что говорит М. Беренго (Berengo M. Nobili e mercanti nella Lucca del Cinquecento. Torino, 1965) о луккской деревне: в малых коммунах «исчезает всякая социальная дифференциация, ибо все как один добывают средства к жизни, обрабатывая общинные земли. И если здесь, как и везде, имеются богатые и бедные..., то все же никого нельзя с полным правом назвать сельским жителем и тем более — крестьянином»; особый случай представляют мельники, «без которых не обходится ни одно сколько-нибудь заметное поселение, ...где они выделяются своим богатством, очень часто выступают в качестве заимодавцев в отношении отдельных лип и всей коммуны, при этом не принимают участия в обработке земли» (С. 322, 327). Об общественном положении мельника см.: С. 137–139.
8
В 1581 г. Андреа Коссио, удинский дворянин, направил «potestati, iuratis, communi, hominibus Montisregalis» («подеста, присяжным, коммуне и жителям Монтереале» — лат.) требование о выплате ему арендных платежей. 1 июня требование было передано «Dominico Scandellae vocato Menochio de Monteregali... potestati ipsius villae («Доменико Сканделла по прозвищу Меноккио из Монтереале, подеста этой деревни» — лат.). В письме сына Меноккио Заннуго (см. ниже) говорится, что тот был «подеста и управляющим пяти деревень» и старостой прихода.
9
Ср.: Perusini G. Gli statuti di una vicinia rurale friulana del Cinquecento // Memorie storiche forogiuliesi, XLIII. 1958–1959. P. 213–219. «Вичиния» (т.е. совет глав семейств) крошечного селения Буэрис близ Тричезимо в 1578 г. состояла из шести человек,
10
Ср.: Marchetti G. I quaderni dei camerari di s. Michele a Gemona // Ce fastu? 38. 1962. P. 11–38. Маркетти утверждает (с. 13), что старостами избирались лица, не относящиеся ни к клиру, ни к нотариату, т.е. к «образованным» сословиям; по большей части ими становились «бюргеры или пополаны, имевшие возможность посещать коммунальное училище»; автор приводит, по-видимому, исключительный случай избрания на эту должность в 1489 г. неграмотного кузнеца (с. 14).
11
Ср.: Chiuppaai G. Storia di una scuola di grammatica dal Medio Evo fino al Seicento (Bassano) // Nuovo archivio veneto, XXIX, 1915. P. 79. В Авиано, возможно, преподавал гуманист Леонардо Фоско, бывший родом из Монтереале (см: Fattorello F. La cultura del Friuli nel Rinascimento // Atti dell'Accademia di Udine. I. 1934–1935. P. 160). Этих сведений, однако, нет в биографии Фоско, написанной А-Бенедетти (II Popolo, settimanale della diocesi di Concordia — Pordenone, 8 giugno 1974), Исследование о коммунальных училищах этого времени было бы крайне желательным. Иногда даже совсем маленькие поселения имели свои училища (Rustici A. Una scuola rurale della fine del secolo XVI // La Romagna, I, 1927. P. 334–338). О школьном обучении в луккской деревне см.: Berengo M. Nobili e mercanti. Op. pit. P. 322.
12
Джованни Поволедо сначала сказал, что знает Меноккио уже сорок лет, но потом говорил о двадцати пяти и тридцати. Единственное указание на дату содержится в показаниях Антонио Фассета: «Мы возвращались с Меноккио с гор, а было это тогда, когда к нам приезжала императрица, и разговаривая о ней, он сказал: «Эта императрица главнее Девы Марии». Императрица Мария Австрийская посещала Фриули в 1581 г. (см.: Palladio degli Olivi G. F. Historie della Provincia del Friuli. Udine, 1660, II. P. 208).