– Петр Петрович, вы, значит, волновались, что жены долго нет? – взяла его за руку Света. Якобы пульс сосчитать, а на самом деле, как поняла Алена, остановить это суетливое, до невозможности смешное и бессмысленное перебирание старческих, сухих пальцев.
– Волновался, а то как же! Аж сердечко закололо. Я думаю: как прихватит тут от волнения… Пошел и лекарство выпил.
– Ага-а… – довольно протянула Света. – И что же вы пили? Пустырник? Валериану?
– А бес его знает, – рассеянно отозвался Петр Петрович, делая настоятельную попытку вырваться из ее цепких пальцев. – Пошел в ванную, взял там в аптечке бутылек…
– А-ах! – громко, почти с провизгом воскликнула Маруся – и зажала рот рукой, хотя глаза ее выражали ужас.
– А ну, дорогие хозяева, – строго сказала Света, – где у вас аптечка? Быстренько покажите мне бутылек, из которого вы пили, Петр Петрович.
– Аптечка в ванной, – ответил дедуля. – А бутылек там всего один.
Маруся снова ахнула – на сей раз сдавленно, из-под руки.
– Стоп, стоп… – протянула Света. – Кажется, я поняла, в чем дело. Вы говорили, что с утра делали уборку, правильно? И в аптечке прибрались… бутылочки пустые выкинули… А куда содержимое их дели? Неужели в один бутылек слили? Так, дорогая Мария… извините, вашего отчества я тоже не знаю.
– Марья Николаевна, – стыдливо, будто девушка, которая первый раз знакомится с парнем, пробормотала хозяйка. – Слила, слила, уж не припомню точно, что именно слила… а он, значит… ох, Петюня!
– Вернее будет сказать: ох, Маруся! – пробормотала Света «в сторону», как пишут в пьесах.
– Света, ты настоящий детектив, – сказала Алена через несколько минут, когда, собравшись и простившись, они выходили из квартиры. – Все-таки я, наверное, сделаю героиней своего романчика тебя, а не доктора Денисова.
– Премного благодарны, – усмехнулась Света, но видно было, что ей приятно. – А если без дураков, случай хоть и безумный, но без нашей помощи дед бы точно погиб, ты понимаешь? Поэтому ладно, валяй, делай меня героиней!
Они вышли на лестничную площадку – и благостное настроение как рукой сняло. Угодили на разборку.
На площадке громко спорили прилизанный парень в кожанке и пухленькая дамочка лет сорока в обтягивающих джинсах и маечке, которая, наверное, когда-то была хозяйке впору, но это время безвозвратно миновало. Алена неодобрительно покосилась на мягонький животик, свесившийся через ремень джинсов, и как можно сильнее напрягла пресс. На ней-то джинсы сидели как влитые, никаких намеков на предательские складки на пузике!
– Да сколько раз вам повторять! – надрывалась женщина, нервно ероша короткий темно-рыжий ежик на голове. – Вы что, плохо слышите?! Не грабил нас никто, не грабил!
– Здравствуйте, Людочка, – Маруся резво просунулась между Светой и Аленой. Лицо ее выражало неуемное любопытство. Быстренько же бабуля реабилитировалась!
– Тетя Маша, да хоть вы скажите! – Соседка с надеждой воззрилась на нее.
– Что сказать? – Марья Николаевна решительно раздвинула молодых женщин и выступила на площадку.
– Скажите, что меня ни разу не грабили!
– Слава богу, нет! – Марья Николаевна даже руками всплеснула. – У нас подъезд тихий, приличный, ни разу ничего такого… А что? Кому это в голову могло прийти?
– Да вон! – уперев руки в бока, Людочка своим энергичным круглым подбородком указала на молодого человека. – Следователь пришел из прокуратуры! Показания снимать! Проверил бы сначала, что никакого заявления от нас не было. Если человека грабят, он милицию зовет, а мы что? Звали?
– Да вы, молодой человек, наверное, адрес перепутали, – успокаивающе сказала Марья Николаевна.
– Ничего я не перепутал! – угрюмо буркнул парень в кожанке. – У меня тут запротоколированные показания Шурки Кренделя, который сделал чистосердечное признание, что он вынес из этой квартиры – вот видите, адрес? Совпадает адрес! – пятьдесят тысяч долларов в валюте, а также золотых вещей и бриллиантов примерно на сумму сто тысяч рублей, ну и еще ноутбук.
Тишина, которая воцарилась на площадке вслед за этими словами, вполне заслуживала названия мертвой.
– О-о! – первым очухался фельдшер Костя. – Ну и чего ты отнекиваешься, тетенька? Тебе мало? Ежели этот Крендель колется, что тя ограбил, значит, решил раскаяться и возместить ущерб. Соглашайся скорей! Какая те разница, грабил, не грабил, если такие деньжищи огребешь!
Сама по себе столь длинная речь из уст вялого и молчаливого фельдшера была достойна изумления, однако сейчас на него никто не обратил внимания.
Людочка, по всему видно, пребывала в состоянии полного ступора. Алена и Света выразительно переглянулись. Что для одной, врача «Скорой помощи», что для другой, не слишком-то, повторимся, высокооплачиваемой писательницы, сумма в пятьдесят тысяч долларов (нет, пятьдесят три, включая и драгоценности) оказалась запредельно большой, о ней можно было только мечтать. В дополнение к деньгам Алена быстренько позволила себе помечтать и о ноутбуке. Своего она лишилась прошлой зимой, когда водила за нос частного детектива Долохова. Бандитская пуля – натуральная бандитская пуля! – прикончила ее ноутбук, а с тех пор Алена никак не могла разбогатеть, чтобы позволить себе новый. Правда, у нее еще оставался стационарный домашний компьютер – на нем и валяла свои романчики.
– Не, сыночек, – с сожалением покачала в это время головой Марья Николаевна. – Ошибся ты, точно говорю. Ну откуда у них такие деньжищи! Ты хоть в квартиру войди, посмотри, как они живут. Какие там драгоценности да золотишко, какие там доллары? Людка вон бюджетница, в регистратуре в нашей поликлинике еле-еле свои полторы тыщи в месяц высиживает. Муж ее малость побойчей, в автосервисе пристроился, но тоже с его зарплаты не больно-то накопишь. Они вон холодильник в кредит взяли, так раньше Людка в булочной две пачки масла и два батона на ужин брала, а теперь только один! И масла одну пачку! Подтянули пояса, а как же, кредит надо отдавать!
Почему-то при этих словах все поглядели на сдобный Людкин животик. Неведомо что подумали прочие, однако Алена стопроцентно была убеждена, что его обладательнице вообще надо думать забыть о батонах на ближайшие годы.
Однако Марья Николаевна утрет нос любому Штирлицу в сборе разведданных! И, похоже, она убедила молодого следователя.
– Черт, неужто наврал Крендель? – пробормотал он обескураженно. – Вот сволочь. Вот и верь после этого, что признание обвиняемого – царица доказательств! Ну, это ему даром не пройдет, Кренделю! А вы, гражданка Логинова, раз так – извините за беспокойство. До свидания.
Он прощально кивнул всем, повернулся и зачастил ногами по ступенькам.
Людочка сделала своим полненьким тельцем такое движение, словно хотела броситься ему вслед и уже даже руку протянула – схватить за шиворот и вернуть! – но немедленно опомнилась. Хмуро окинула взглядом собравшихся, буркнула что-то невнятно, отпрянула за свою дверь и так ею хлопнула, что по «хрущобе»-ветеранке прошел ощутимый гул.
– О-о! – снова сказал Костя и начал спускаться куда более проворно, чем поднимался.
– Эй, сыночек! – вдруг всплеснула руками Марья Николаевна. – Погоди!
Костя обернулся с недовольным видом:
– Чего еще?
– Да я не тебя! – отмахнулась бабуля. – Слышь? Молодой человек! Когда этот твой Крендель доллары стянул, а?
Снизу послышались торопливые шаги, и на площадке снова возник парень в кожанке:
– В 1998 году, в августе. А что?
– Матушка Пресвятая Богородица… – Марья Николаевна взялась за сердце.
– Долго ж он думал, этот Крендель. Что ж это его вдруг разобрало сознаться, интересно?! – усмехнулась Света.
– А мы его только недавно повязали, и у него, видать, от переживаний одна почка отказала. Сейчас на искусственной лежит, ну и, видать, решил некоторое количество грехов на земле оставить, чтоб не тянули в пучины адские, – с забавной, какой-то старомодной словоохотливостью объяснил парень.
Алена смотрела на него во все глаза.
«Колоритный персонаж. Не взять ли интервью? Может, как-нибудь пришью к сюжету? Да и про Кренделя смешно до нелепости!»