– Лучше бы он вашей дочери понравился, – снова встряла Аленка. Иван ей даже на ногу слегка наступил – не серди, мол, главу государства, а то как бы дальше лететь не пришлось.
Но лысый собеседник лишь весело так засмеялся, подмигнул Аленушке и говорит:
– Нгавится, не нгавится… Когоче, я тут главный – как скажу, так и будет.
– А как вы скажете? – полюбопытствовал Иван, переминаясь с ноги на ногу. Очень уж ему в воротах стоять надоело.
Дядька картавый это заметил, но даже виду не подал. Прищурился снова:
– А вот коли вы, батенька, тги моих задания выполните, загадки газгадаете, отдам вам пгинцессу в жены. Полцагства не обещаю, самому мало, а дочь у меня еще одна есть. От пегвого бгака. – И пояснил для чего-то: – В дегевне живет.
Оглянулся Иван на Аленку, та ему успокаивающе кивнула – соглашайся, дескать, все путем.
– Ладно, – сказал Ваня. – Давайте ваши загадки.
Лысый кепку напялил, ладошки потер, привычно сощурился:
– А вы, батенька, в шахматы иггаете?
– Чего это? – поднял брови Иван, но тут же толчок в спину от Аленушки получил.
– Играем, играем мы, – поспешно сказала девица. – В обеденный перерыв только этим и занимаемся.
– Какой газгяд? – заинтересовался картавый.
– Любой, – решил не сплоховать на сей раз царевич.
– Ну-ну, – захихикал папа принцессы. – Тогда скажите-ка мне: если я на шахматную доску зегнышки стану складывать – на пегвую клетку одно зегнышко, на втогую два, на тгетью еще в два газа больше и так далее, хватит ли мне под те зегнышки вот этого мешочка? – Он, словно фокусник, достал из-за спины холщовый мешок, точь-в-точь в таких же дома Иван картошку хранил. – И сколько пгимегно хотя бы тех зегнышек получится – плюс-минус тысяча?..
– Да какая там тысяча!.. – усмехнулся было Иван, и очередной тычок от Аленки схлопотал. Красна девица на субординацию плюнула, поперед «шефа» шагнула:
– Какая тысяча! – повернула она слова Иванушки в нужное русло. – Мы вам сейчас точно все выдадим – зернышко-в-зернышко.
– Ну-ну! – вновь захихикал дядька в жилетке. – Сколько вам вгемени дать? Недели хватит?
– Пару минут, ваше превосходительство! – вытянулась во фрунт Аленка, и теперь уже сама получила тычок в спину от Вани, который зашипел вдобавок ей на ухо:
– Какие пару минут? С ума сошла, что ли? Бери неделю, коли дают!..
– Спокуха, – шепнула в ответ красна девица и скинула с плеча сумку с ноутом. Раскрыла устройство, защелкала клавишами... Но тут Ваня кое-что вспомнил, вновь Алене в ухо задышал:
– Нельзя, Аленушка! Папа не велел волшебством пользоваться...
– Отстань, – дернула плечиком девица. – Это не волшебство. Обычная электроника.
– А-а!.. – успокоился царевич и стал через плечо Аленушке заглядывать, дивиться, как она с прибором чудным работает. Хоть и попривык Ваня маленько за время полета к этому плоскому ящичку, функционально слегка на его блюдечко схожему, но все ж никак поверить не мог, что без волшебства тут обошлось. Но Аленке он верил уже почему-то пуще чем себе самому.
Она же пока этакую штуку сделала: открыла на экране таблицу некую, где поверху буковки шли нерусские, а сбоку – цифры арабские. Спросила у лысого:
– В ваших шахматах клеток тоже восемь на восемь?
– Что ж мы – не люди? – обиделся тот.
– Тогда так, – сказала Аленка, набрала в двух левых клеточках таблицы цифры «1» и «2», выделила их и протянула вправо, пока крайним числом не стало «64». Оно оказалось аккурат под буквами «BL», отмеченными сверху. Потом красна девица вернулась к левому краю и под единичкой написала еще одну единичку, а вот под двойкой – нечто совершенно для Вани непонятное: «=A2*2». Затем она выделила эту загадочную клеточку и тоже протянула ее вправо, под то самое «BL». И в крайней клеточке Иван-недурак увидел испугавшее его число: «9223372036854780000». Но Аленушка не остановилась на достигнутом. Она встала на соседнюю клеточку справа и опять написала абракадабру: «=СУММ(A2:BL2)». Стукнула пальчиком по клавише, и в клеточке появилось еще более безумное число: «18446744073709600000». Ваня только крякнул, но Аленка уже пихнула его локтем в бок:
– Говори!
– Я таких чисел и не знаю даже... – признался царевич. – Если примерно, то восемнадцать на десять в... раз-два-три-четыре... восемнадцатой степени...
– Кто-то мне точно обещал сказать, до зегнышка, – засмеялся лысый в кепке.
– Я обещала, – сказала красна девица.
– Ну, и скажи! – еще пуще развеселился картавый.
– И скажу! – мотнула головой Аленушка. – Восемнадцать квинтиллионов четыреста сорок шесть квадриллионов семьсот сорок четыре триллиона семьдесят три миллиарда семьсот девять миллионов шестьсот тысяч зернышек.[1]
Аленка глубоко и часто задышала, отдуваясь, а царевич с будущим тестем только крякнули – первый восхищенно, а второй – с досадой нескрываемою.
– Так что мешочка вашего не хватит, папаша! – отдышавшись, торжественно объявила Аленка.
– Ладно, ладно, – буркнул тот, пряча мешок снова куда-то за спину. – Это было лишь пегвое задание, газминка, так сказать... А вот втогое будет уже агхисложным, как миговая геволюция! – при этих словах папа принцессы простер правую руку вперед, словно указывал Ване с Аленкой верный путь. Но поскольку указывала ладонь в сторону конюшни, они туда не пошли.
– Мы готовы, – обменявшись с Аленкой взглядами, сухо обронил Иван.
– А задание такое... Покажите-ка мне, каким бы я был без богоды и без лысины! – Коварный правитель уже не захихикал, а громко, заливисто захохотал, повернулся и зашагал ко дворцу, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.
Ваня понуро опустил голову, но Аленушка пнула его под зад коленкой и крикнула лысому:
– Эй, дядя, ты куда?..
– Что? – остановился тот. – Это вы мне, судагыня?..
– А кому еще-то? Или вы все-таки не царь?
– Цагь, цагь, – вздохнул картавый. – Пгактически. У вас что, еще какое-то дело ко мне?
– Дело все то же, – сказала Аленка. – Только я юмора не поняла. Дали задание, а сами в кусты?
– Я не в кусты, а во двогец, – снова вытянул лысый ладонь, указывая теперь уже на стену из красного кирпича. – А вы, судагыня, не хотите ли сказать, что можете это задание выполнить?
– Как нечего делать.
– И что, тоже за две минуты? – в голосе экзаменатора послышались нотки заинтересованности.
– Ну, не за две... Минут за пять, максимум – за десять.
– Хогошо. Валяйте!
– Только вы кепку снимите, а то лысину не видать.
Аленка сняла с шеи чехол, достала фотоаппарат, навела на дядьку в жилетке, щелкнула. Потом сунула в руки Ивану ноутбук, подсоединила к нему проводочком фотик, защелкала пальчиками по клавишам ноута. Царевич выгнул шею и заглянул в экран. Оттуда с лукавым прищуром смотрел на него будущий тесть. Впрочем, не удивлялся уже недурак подобным фокусам – еще в корабле насмотрелся. А вот потом Аленушка его удивила...
– Загрузим-ка «Фотошопик», – пробормотала она и принялась интенсивно двигать пальчиком по прямоугольной площадочке под клавишами.
Иван-царевич ахнул: усы и борода картавого стремительно убирались с портрета. А чуть позже лысину его покрыли черные кудри.
– Готово, – сказала Аленка и повернула ноутбук экраном к заказчику. Тот на сей раз даже крякнуть не смог, лишь промычал что-то да лысину поскреб.
– Для конспигации очень недугственно... – наконец вымолвил он. – Подагите кагточку?
– У меня принтера нет, – буркнула Аленка. – Давайте третье задание.
– Тгетье, тгетье... – забарабанил картавый пальцами по лбу. – Хогошо, пусть будет тгетье. Сделайте-ка так, чтобы мне плохо стало от того, от чего должно бы стать хогошо! А? Каково заданьице? – и он опять захихикал, вздергивая бороденку.
– Легко, – сказала Аленушка и вновь пробежалась пальчиками по клавишам ноутбука. Через пару мгновений из него послышалась музыка.
– О! Музычка! – обрадовался дядька и нахлобучил на лысину кепку. – Это хогошо. «Апассионаты» Бетховена не имеется часом?..
Но тут следом за музыкой из ноута раздался и голос, который, судя по всему, пытался изобразить пение. Продолжалось это недолго – плохо стало не только лысому, но и царевичу, и Аленка поспешила прервать музицирование.