– Кстати, Роберт! – Виктор будто услышал мои мысли. – Как успехи на кафедре танатологии?
– Боюсь, это сложно назвать успехами.
Танатология занималась человеческими воскрешениями. Если духи способны оживить человека, почему этого не может наука? Увы, смерть была поразительно упряма. Созданная на основе исследований Эшенбаха методика позволяла вернуть душу в мертвое тело, но до сих пор ресуррекции, произведенные по воле ученых, редко длились более нескольких минут. Другой проблемой была вечная нехватка материала: родственники погибших даже в наш век оставались достаточно суеверны, чтобы запрещать использование тел.
– По сути, до конца месяца мне нечего делать в лаборатории, – признал я.
– Значит, вы не откажетесь помочь полиции?
Просьба Виктора меня удивила: управление редко обращалось на кафедру. Но не насторожила. А зря…
На следующее утро я отправился в университетский морг, куда Виктор пообещал доставить тело. У дверей меня ждал Брэмли, от холода шмыгавший веснушчатым носом. При виде меня он вытянулся по стойке смирно.
– Детектив Эйзенхарт велел мне остаться на случай, если у вас будут вопросы.
Я рассеянно кивнул. Несмотря на то что мы постоянно виделись в доме Эйзенхартов, мне никогда не приходило в голову заговорить с Шоном: разница в возрасте не способствовала общению. Как и его странная привычка робеть при виде меня.
– У меня должны быть вопросы? – коротко поинтересовался я.
– Никак нет, сэр.
Лицо Брэмли приняло страдальческое выражение, которое я понял, как только откинул простыню с трупа.
– Это шутка?
– Никак нет, сэр, – повторил сержант, старательно не глядя на тело.
В нашем мире, где люди обладают не большей волей, чем марионетки в руках кукловода, духи решают, кому и когда умереть. И хотя это не означает, что человек не может лишить жизни подобного себе, это приводит к тому, что убить кого-то окончательно довольно трудно. Если духи посчитают, что чья-то судьба оборвалась слишком рано, они не погнушаются с помощью своих слуг-дроздов вернуть этого человека – столько раз, сколько потребуется.
Но и духи, и наука бессильны, если человека обезглавить. Как лежавшего на столе мужчину.
– Я не могу оживить труп без головы, – проинформировал я Брэмли. – Даже духи не в состоянии дать ему второй шанс. Как Эйзенхарт это себе представлял?
Молчание было мне ответом.
– Сержант?
Брэмли с мученическим видом поднял глаза к лампочке под потолком.
– Никак, сэр. Детектив Эйзенхарт просит вас сделать повторное вскрытие, – помявшись, он протянул мне картонную папку. – Здесь отчет по первичной аутопсии и медицинская карта барона.
Я не спешил брать бумаги. О таком мы с Виктором не договаривались.
– Эйзенхарту была нужна моя помощь как танатолога.
– О, сэр… – сержант тяжело вздохнул и сделал попытку объяснить мне само собой разумеющееся. – Но ведь этого он не говорил, верно?
Не говорил. Я вспомнил вчерашний вечер. Но ведь Виктор знал, что вынудило меня покинуть фронт. Он должен был понимать, почему я попытаюсь отказаться… И что заставит меня в итоге согласиться. Я прищурил глаза. Похоже, нас с Виктором ожидал долгий разговор.
– Давай папку.
Брэмли поспешил сунуть ее мне в руки, пока я не передумал.
– Еще детектив Эйзенхарт велел сказать, что смотрел ваше расписание на сегодня, – обрадованно протараторил он уже в дверях. – И ждет вас в два часа в кафе «Вест».
Глава 2
Доктор
Кафе «Вест» встретило меня мраморными колоннами и латунной вязью каштановых листьев под потолком. Осмотревшись, я обнаружил Виктора на полукруглом диванчике в углу зала. Перед ним уже стояла тарелка с мясом, которое он поспешно приканчивал. Рядом лежала папка с делом барона. Уплетая обед, Виктор рассматривал фотографии трупа.
– Нет-нет, вы как раз вовремя, это я пришел раньше, – Эйзенхарт перехватил мой взгляд, брошенный на часы. – Простите, что заказал без вас, но такова моя работа: никогда не знаешь, удастся ли поесть.
Проигнорировав протянутую для рукопожатия ладонь, я сел напротив. Тотчас подлетел официант.