И подобных жалобных донесений – великое множество. Доходило до сущего беспредела. Однажды двое «голов» неосмотрительно решили устроить съезжую избу на подворье некоего Патрикея Мартьянова, простого холопа. И не учли одного: что холоп не такой уж и простой, поскольку принадлежал царскому карлику Мишукову, бывшему в большой милости у молодого государя Петра I. Мишуков нагрянул «со многолюдством», велел разложить обоих официальных лиц на дворе и как следует выпороть. Что и было тут же проделано. Через несколько дней осмелевший сын Мартьянова с кучей вооруженного палками народа погнался за некстати попавшимися ему на пути теми же головами, Львовым и Друковцевым, громогласно обещая, что он сейчас с ними проделает массу неприятного.
Еле ускакали. А правды так и не нашли. Впрочем, и «объезжие караулы» были не без греха: они часто ложно обвиняли горожан в непослушании, нарушении правил, оскорблениях, а то и в прямом насилии. В свою очередь, горожане столь же часто жаловались, что вместо борьбы с реальными «татями» караулы оскорбляют и бьют неповинных обывателей, беззаконно арестовывают и вымогают деньги. Поскольку такова уж человеческая природа, а наверняка обе стороны были не без греха… Однажды одному из объезжих голов, да не простому дьяку, а князю Анастасу Алексеевичу Македонскому, пришлось даже, пусть и недолго, отсидеть за решеткой за «превышение полномочий» (хотя, думается, он был не так уж и неправ). Люди князя забрали на «съезжую» нескольких особенно разбуянившихся стрельцов (видимо, перебравших зелена вина) – и там выдрали их батогами. Началась вневедомственная склока. Глава Стрелецкого приказа боярин Илья Милославский направил жалобу в Разрядный, упирая на то, что подвергать своих подчиненных телесным наказаниям имеет право только он, и никто другой. Поскольку Милославский был при дворе царя Алексея Михайловича в большом почете и уважении, а князь, несмотря на титул, был персоной незначительной, царь принял сторону своего любимца и в грозном письме сообщил князю, что тот, выпоров стрельцов, тем самым «бесчестил боярина Илью Даниловича», за что повинен отсидеть день в тюрьме…
К вопросу о проституции. Это ремесло наши бабоньки освоили тоже в довольно ранние времена. Причем собирались не где-нибудь – на Красной площади, где в середине XVII века существовала самая большая в Москве ярмарка. Были целые ряды, где женщины торговали белилами, румянами, холстами. Патриарх Филарет в свое время особым указом запретил такую торговлю по каким-то своим причинам, но она преспокойно продолжалась. Это была чистой воды торговля, и не более того, но среди торговок попадалось немало женщин, предлагавших гораздо более интересный, с точки зрения иных индивидуумов мужского пола, товар… Проститутки, ага. Опознать их понимающему толк человеку было проще простого: «блудная жонка» держала во рту колечко с бирюзой, так что никакой ошибки случиться не могло. Подходи и договаривайся…
С проституцией тогдашние власти боролись как-то откровенно вяло. Порой, когда «ночные бабочки» попадались представителям власти, с них брали штраф в две деньги, что было не такой уж и большой суммой. Порой, во время своеобразных «кампаний» (которые являются приметой не только нашего времени), наловленных жриц продажной любви охаживали кнутом на площади, после чего отпускали восвояси – особых наказаний против проституток в Судебнике XVII века прописано не было.
Некоторую активность проявляла разве что церковь – судя по сохранившимся документам, не разграничивавшая четко блуд за деньги и просто блуд. Виновных в том и в другом карали одинаково – церковным покаянием.
Церковное покаяние – вещь серьезная. Когда я задавал вопрос иным интеллигентам – что, по их мнению, оно собой представляло, – мне всякий раз, сначала старательно наморщив лоб в размышлениях, отвечали:
– Ну… Должно быть, человек должен был сходить в церковь, помолиться и в грехах покаяться…