Выбрать главу

“Замороженный чип больше меня не контролирует”, – сообразил он.

Зачем он, Марк, понадобился этому человеку? И как «инспектор» легко, играючи прямо, прикончил Жерара… Жерар – скотина, кто спорит. Но разве незнакомец это знал?

Они шагали по тропинке вдоль дороги. Никто из усадьбы не встретился им на пути. Рабов отправили в поле. А хозяин после “бала” почивает и видит сладкие сны. Попались, правда, навстречу два всадника в белых австрийских мундирах. В седлах они держались из рук вон плохо, потому старались не смотреть по сторонам. Они что-то прокричали безлошадному “гусару”, но слова их отнесло ветром, а в следующую минуту всадники промчались мимо. Один «австрияк» обернулся, и чуть не вылетел из седла, потому как в этот миг конь его решил махнуть через канаву.

– Ты им не понравился, – заметил Марк.

– Австрийцам никогда не нравились французы, – отвечал незнакомец.

– У тебя русская форма.

– Что?

– У тебя форма русского гусара. Где ты ее взял?

– На сайте “Бородино”.

– Бородино реконструировали в прошлом году. В этом году у нас Маренго. Понимаешь, почему так удивились эти ребята?

– И что, на Колеснице все разбираются в подобных тонкостях?

– Ха! Ты бы поговорил с каким-нибудь колесничим.

– По-моему, Жерар ничего не заметил, – усмехнулся незнакомец. – Как бы то ни было, теперь уже поздно менять костюм.

Они вышли к баракам.

– Вон та камера! – Марк указал на фронтон. – Надо ее ослепить…

– Не в черную дыру нырять! – хмыкнул незнакомец.

Он вытащил из кобуры бластер. Прицелился. Блеснул красный луч и исчез. Вверх от фронтона потянулся лиловый дымок.

– Иди, – сказал “гусар”.

Быстрым шагом Марк пересек площадку перед домом, на которой утром собирались рабы. В этот час здесь никого не было. Марк поднял руку с браслетом Жерара. Дверь отворилась.

Марк шагнул в вестибюль. Черные колонны дорического ордера. Черный, под мрамор, пол. Марк и прежде бывал в доме: его с Люсом звали иногда прислуживать хозяину во время праздников, когда собиралось много гостей. Он помнил этих сытых, красиво одетых, гогочущих господ. Мужчин в черных фраках и немыслимой расцветки жилетах. Женщин в платьях, блестящих, струящихся, с короткими рукавчиками. Плечи непременно оголены, руки затянуты в перчатки под цвет платьев. Блеск драгоценностей. Смех. Запах духов. Скольжение легких туфелек по паркету. Сверкание хрустальных люстр, их отблески в зеркалах. Слуги в белых куртках и белых перчатках с серебряными подносами, уставленными бокалами с темным терпким вином. Марк тоже с подносом.

Он вслушивался в разговоры, пытался уловить смысл. Незнакомый для раба смысл. Свободные колесничие обязаны говорить что-то особенное. Но ни в словах, ни в шутках гостей барона Фейра не было и крупицы смысла. Все эти блестящие дамы и кавалеры говорили ни о чем. Смеялись над пустотой. Не над пустяками, а именно над пустотой. Даже пустячного смысла не проскальзывало в их фразах…

В вестибюле сейчас никого нет. У входа стоит пылесос-автомат, видно горничная, прибравшись, забыла его тут. Вон та справа дверь в кабинет хозяина – Марк приносил сюда кофе после обеда. Марк замер у двери, не решаясь открыть ее. Вдруг почудилось: сейчас, как в ту ночь, в кабинете барон с сыном укрываются от надоевших гостей.

Хозяин в кресле, юный Анри развалился на диване с бокалом в руке. Мышастого оттенка фрак, серебристый жилет, бежевые панталоны до колен, шелковые чулки и башмаки с пряжками, усыпанными алмазами. Видимо, такова последняя Парижская мода, хотя вряд ли этот молокосос выбирался дальше Тулузы. Он был ровесником Марка. В детве Анри иногда являлся в бараки рабов устраивать поединки между маленькими невольниками. Больше всего ему нравилось смотреть, как мальчишка дерется с девчонкой. Иногда он приводил своих друзей, господских сынков из соседней усадьбы, поглазеть на драку. Обожал ставить какого-нибудь слабака против крепыша на два или три года старше. Обожал кровь…

– Гарсон, вина! – потребовал наследник барона.

Марк подошел, наполнил бокал. Анри смотрел мимо “гарсона”, взгляд стеклянный, пустой. У Марка дрогнула рука, он едва не пролил вино и поспешил отойти.

– ПапА, одолжи мне Эбби на пару ночей, – сыночек сделал маленький глоток, изображая из себя ценителя. – А то у меня прыщи на щеках не проходят.

Прыщей на коже Анри, в самом деле, имелось в избытке.

– Ты проиграл двадцать тысяч франков в карты, – напомнил барон.

– Ма фуа! О чем ты говоришь! А граф Дюнуа? – напомнил Анри. – Он сумел продуть вчера сто тысяч. Да еще пробовал жульничать и запихал в манжеты миникомп… Но его поймали… хи-хи… У старика де Ланси повсюду стоят “жукоискатели”.