— Первым делом — доктор, — подумал я. Может быть, он еще и не умер. На ум мне не приходило ни одного врача из округи, поэтому я просто продолжал бежать по улице, идущей от Стрэнд, — в том направлении намного больше вероятность встретить доктора, а вот с полицейскими все совсем наоборот. Пять минут у меня ушло на поиск врача (он оказался в частном отеле) и еще пять на возвращение за полицейским.
Вне всяких сомнений Фогатт был мертв. Вероятно, он застрелился, заключил доктор — на то указывали следы пороха и еще некоторые другие обстоятельства. Естественно, выйти из той квартиры через дверь никто не мог, ведь любому бы пришлось пройти через мою лестничную клетку. К тому же дверь была заперта изнутри, а в замке остался ключ, — и это сделало такой уход постороннего просто невозможным. В комнате было два окна, оба заперты: одно на заглушку, а второе просто закрыто — замок сломался от старости. Эти окна находились в пятидесяти футах над землей, и на фасаде дома не было ни единого выступа, за который можно было бы зацепиться. Окна в других комнатах были заперты наглухо. Конечно, сначала нам показалось, что это самоубийство, — если не один из тех несчастных случаев, которые обыкновенно происходят с людьми, не осторожно обращающимися с огнестрельным оружием. Совсем скоро на место прибыла полиция, и мы ушли.
Мы заглянули к ключнице в кухню, где ее дочь пыталась успокоить миссис Клайтон джином и водой.
— Вы должны держаться, миссис Клайтон, — сказал Хьюитт, — иначе что же со всеми нами станет? Доктор думает, что это был несчастный случай.
Тут он вытащил маленькую бутылочку масла для смазки швейной машинки и передал ее девочке, сопровождая этот жест словами благодарности.
На расследовании было мало свидетельских показаний. Прогремел выстрел, найдено тело — вот в сухом остатке и все, что удалось выяснить. Никто из друзей или родственников погибшего не объявился. Доктор сделал заключение, что это либо суицид, либо несчастный случай; полиция склонилась к тому же. В доме не было найдено ничего, что могло бы указать на присутствие постороннего человека в момент убийства. С другой стороны, его бумаги, банковская книжка и тому подобное ясно показывали, что он был вполне вменяемым человеком и целостной личностью без какой-либо видимой причины для самоубийства. Полиции не удалось найти родственников да и вообще кого-либо ближе обычных знакомых или членов одного клуба. Жюри постановили, что смерть мистера Фогатта была несчастным случаем.
— Итак, Бретт, — спросил меня Хьюитт после расследования, — что вы думаете насчет вердикта?
Я сказал, что это был самый рациональный из возможных и не противоречащих здравому смыслу.
— Да, — ответил он, — возможно. С точки зрения жюри и с учетом информации, которой они обладали, их вердикт вполне разумен. Однако мистер Фогатт не убивал себя. Его застрелил очень живой, высокий молодой человек, — вероятно, моряк и точно гимнаст — молодой человек, которого, думаю, я узнал бы с первого взгляда.
— Но как?
— Простейшие умозаключения, до которых вы и сами с легкостью дойдете, если немножко подумаете.
— Но тогда почему вы не сказали об этом на расследовании?
— Мой милый друг, на расследовании им не нужны никакие умозаключения и догадки. Они принимают лишь факты. Если бы я выследил убийцу, то, естественно, связался бы с полицией. На самом деле, вполне вероятно, что полицейские заметили в доме не меньше моего — а может быть даже и больше. Они обычно не выворачивают все на расследовании, знаете ли. Это не профессионально.
— Но если вы действительно правы, то как убийце удалось сбежать?
— Пойдемте, мы уже рядом с домом. Давайте обойдем его и внимательно посмотрим, что же сзади. Как нам известно, он не мог выйти через главную дверь Фогатта. Но раз уж он там был (в этом я абсолютно уверен), а вариант с дымоходом тоже сразу отбрасываем — когда мы пришли, в камине горел огонь, — остается только один путь из квартиры: через окно. И только через одно конкретное окно со сломанным замком, так как все остальные были заперты изнутри на щеколды. Итак, он сбежал через то окно.
— Но как? Оттуда до земли пятьдесят футов.
— Конечно. Но почему вы упрямо настаиваете на том, что единственный выход из окна идет вниз? Идемте сюда, смотрите. Окно находится на самом последнем этаже, и у него очень широкий подоконник. Над окном нет ничего, кроме плоского фронтона, но вот чуть правее, в двух футах от верхнего края окна лежит водосточный желоб. Заметьте, это не обычный свинцовый водосток, а твердый железный желоб, закреплённый железной скобкой. Если высокий человек встанет на край подоконника, поддержит себя левой рукой и наклонится вправо, она как раз достанет правой рукой до этого желоба. Для этого нужно быть всего-то семь футов и три дюйма от мыска до кончиков пальцев вытянутой руки. Я все измерил. Активный гимнаст или пловец с легкостью смог бы зацепиться за край желоба какой-нибудь пружиной и с ее помощью подняться на крышу. Вы наверняка скажете, что этот человек должен быть чрезвычайно активен, ловок и хладнокровен. И будете правы. И именно этот факт нам поможет, потому что он сужает круг поиска. Теперь мы знаем, какой человек нам нужен. Потому что, будучи уверенным, что он находился в комнате, я знаю, что сбежал он именно так, как я вам описываю. Ему нужно было как-то уйти, а поскольку все остальные пути уму непостижимы, остается только один — сложный, но оттого не менее вероятный. Тот факт, что этот человек закрыл за собой окно, доказывает, что он был хладнокровен и прекрасно осведомлен о высоте здания.