— Не сохранились, — ответил сэр Джеймс. — Во всяком случае уж точно не здесь. Возможно, они у детектива из Скотленд-Ярда.
В комнате, которую занимала миссис Армитедж, не оказалось ничего примечательного. Несколькими футами ниже окна виднелась застекленная крыша бильярдной. Хьюитт пробежался глазами по стенам, уточнил, не передвигалась ли мебель и другие вещи со дня второй кражи и выразил желание взглянуть на окна комнат снаружи. Перед выходом из дома детектив поинтересовался именами всех людей, которые находились в доме в дни всех трех краж.
— Попробуйте мысленно перенестись в тот день, сэр Джеймс, — сказал он. — Начните, к примеру, с себя. Где вы были в каждый из этих моментов?
— В день пропажи браслета миссис Хит я был в Тегли-Вуд. Когда ограбили миссис Армитедж, я был дома. Вчера я уехал на ферму. — Лицо сэра Джеймса озарилось улыбкой. — Уж не назовете ли вы это подозрительными передвижениями, — добавил он и рассмеялся.
— Вовсе нет; я спросил об этом лишь затем, чтобы вы прокрутили в голове свои перемещения; в этом случае вам скорее всего вспомнится, кто и где еще был в эти дни. Насколько вы помните, находился ли кто-нибудь, — кто-либо, подумайте, — в доме во время всех трех происшествий?
— Ну, знаете, нельзя сказать наверняка насчет всей прислуги. Это можно узнать, только прямо спросив у них, — право, сам таких вещей я не припомню. Что касается семьи и гостей, у меня нет никаких оснований их подозревать, а у вас?
— Я никого не подозреваю, сэр Джеймс, — ответил Хьюитт, добродушно кивая, — ни единой души. Понимаете, я не могу подозревать людей до тех пор, пока мне что-нибудь не станет известно о том, где они находились. Вполне возможно, что нам удастся найти достаточно независимых свидетельств, но только вы должны мне в этом помочь. Перейдем к гостям. Был ли кто-нибудь из них у вас каждый раз во время ограбления? Или во время первой и второй краж?
— Нет, никто. И даже моя собственная сестра, к вашему сведению, была здесь только один раз — во время самой первой пропажи.
— Я так и думал! И ваша дочь, судя по рассказу, при каждой краже находилась далеко от места преступления — рядом с самой жертвой ограбления. А ваша племянница?
— О, бросьте вы, мистер Хьюитт, я не могу говорить о своей племяннице как о подозреваемой в преступлении! Бедное дитя находится у меня под покровительством, и я никак не могу позволить…
Хьюитт поднял руку и неодобрительно покачал головой.
— Мой дорогой сэр, не сказал ли я только что, что не подозреваю ни единой души? Дайте мне знать, где находились все люди, — так точно, как сможете. Давайте посмотрим. Кажется, это ваша племянница обнаружила, что дверь в комнату миссис Армитедж была заперта — именно эта дверь — в тот день, когда пропала брошь?
— Да, это была она.
— Угу. И в тот раз миссис Армитедж сама забыла, запирала ли она свою дверь. А вчера — вчера она была не дома?
— Нет, не думаю. По правде сказать, она редко выходит из дома — у бедняжки совсем плохо со здоровьем. Раз уж вы спрашиваете, во время пропажи браслета миссис Хит, она тоже была дома. Но послушайте, мне совершенно не нравится этот разговор. Просто смешно даже предполагать, что она хоть как-то с этим связана.
— Как я уже сказал, я этого и не предполагал. Я лишь прошу у вас информации. Кажется, на этом члены вашей семьи, живущие в этом доме, заканчиваются, а об остальных людях вам ничего неизвестно, — кроме, быть может, мистера Ллойда?
— Ллойд? Ну, вы и сами прекрасно знаете, что во время первой пропажи он на улице встретился с вышедшими на прогулку леди. Про остальных я действительно ничего не помню. Вчера он определенно сидел в своей комнате за работой. Думаю, это неплохо его оправдывает, м? — Сэр Джеймс заискивающе посмотрел в добродушные глаза детектива, а тот с улыбкой ответил:
— Безусловно, никто не может находиться в двух местах одновременно, иначе что бы тогда представляло из себя алиби? Но, как я уже сказал, пока я лишь выстраиваю факты в хронологическом порядке. Теперь, по всей видимости, мы переходим к прислуге, а уже потом начинаем думать о каком-нибудь чужаке. Вы не против прогуляться?
Лентон-Крофт был большим разнородным поместьем, самая высокая часть которого не превосходила трех этажей. Видно было, что его достраивали кусками, пока в конце концов дом не приобрел зигзагообразную форму, которую сэр Джеймс Норрис назвал «игрой в домино». Во время прогулки Хьюитт тщательно осмотрел все уголки фасада и остановился в нескольких шагах от окон двух спален, в которых буквально только что был. Сейчас они подошли к конюшне со стойлами, где конюх чистил колеса повозки.