— Доктор Трокмортон, здесь не Гайд-парк. Вам известно, каковы мои полномочия, от кого они исходят и до каких границ простираются. Вы знаете, кто я. Мои спутники — врачи, они наверняка сумеют позаботиться о здоровье пациента. Вы допустите меня к нему? — спросил Мориарти.
— Да, — наконец уступил Трокмортон.
Альберт Виктор, герцог Кларенский, третий в очереди претендентов на трон Великобритании, он же Виктор Уэнсди, не спал, а сидел на кровати, не сводя глаз с пейзажной картинки, висевшей на противоположной стене.
Его держали под землей, на самом нижнем уровне «Друидс-Хилла», на глубине почти тридцать футов. По словам Мэри, ему дозволялось покидать камеру лишь в сопровождении охраны. Эта часть приюта была отведена для самых опасных душевнобольных. Пока мы шли по коридорам, я слышал крики страдания и ярости, проникавшие сквозь каменную кладку.
— Он сидит уже много дней без сна, просто таращится на картину, словно пытаясь вникнуть в ее мельчайшие детали. Возможно, это своего рода бегство от реальности, — сказала Мэри. — Иногда лепечет что-то практически лишенное смысла. А порой его ум проясняется, хотя это происходит все реже. Он словно понимает, что совершил и что с ним происходит.
Мы пробыли там целый час, но за это время принц не ответил ни на один вопрос, вообще не заметил нашего присутствия. Он так и сидел на краю постели, неотрывно глядя на картину. Я достаточно отчетливо видел его лицо, чтобы различить черты сходства с двумя другими лицами, виденными мною несколько часов назад. Больной потерял в весе, но какое бы имя он ни носил в «Друидс-Хилле», передо мной безусловно была особа королевской крови.
— Интересно, знает ли он, что его хотят освободить? — спросил я.
— Мне было бы это известно, если бы Холмс пытался с ним связаться. Но сомневаюсь, что Виктор помнил бы об этом, — сказал Мориарти. — На данной стадии сифилиса память больного крайне слаба.
Тем временем принц встал и пересек камеру, чтобы слегка поправить картину. Затем он начал расхаживать взад и вперед медленным размеренным шагом, держа осанку, вполне достойную члена августейшей семьи.
На миг остановившись, он посмотрел на нас, слегка кивнул Мэри и пошел дальше.
— Вряд ли стоит ждать прямого нападения, — сказал я Мориарти.
— Возможно, — ответил он.
— Порой лобовая атака оказывается лучшей стратегией, — послышался голос у нас за спиной.
Повернувшись, мы увидели в дверях, которые вели на верхние этажи приюта, директора Трокмортона. Голос же принадлежал по-медвежьи крупному мужчине, стоявшему прямо позади него. Одной рукой он держал директора за шею, а другой прижимал к его виску пистолет.
— Если вы, джентльмены и леди, будете столь любезны отойти к дальней стене, для большинства из нас все станет намного проще.
— Прошу вас, сделайте, как он просит! Уже застрелены два моих санитара, и кто знает, сколько еще будет жертв, — умоляюще проскулил Трокмортон.
— Полагаю, полковник Моран? — сказал я.
— Он самый. А вы кто такой, сэр? Я знаю Мориарти и эту девушку, но вы мне не знакомы.
— Полковник медицинской службы Джон Ватсон, Пятый Нортумберлендский стрелковый полк. Возможно, вам знакомо мое бывшее подразделение.
Я решил присвоить себе непривычное звание, надеясь стать в глазах Морана равным ему.
— Прекрасный полк. А теперь, полковник, если вы не встанете у стены, я пристрелю вас, а затем директора Трокмортона, — сказал он.
Увы, похоже, мне не удалось произвести на него впечатление.
— Знаете, мистер Холмс, — покачал головой Мориарти, — думаю, вам будет удобнее, если полковник Моран вынет пистолет из вашего уха.
Сперва я не мог понять, какую игру он ведет, но затем увидел перемену, произошедшую с директором приюта. Моран действительно отпустил его, отойдя на несколько шагов назад. С плеч Трокмортона соскользнул пиджак на толстой подкладке, за ним последовали подложенная под рубашку подушка, затем копна растрепанных рыжих волос и такие же бакенбарды.
Шерлок Холмс выпрямился во весь свой рост. Его лицо ничем не отличалось от лица моего друга, если не считать более глубокие морщины вокруг глаз.
— Так намного лучше. Изменить внешность — дело несложное, но у этого человека столь невыносимый характер, что я не понимаю, как можно выдержать рядом с ним хотя бы минуту. Профессор, когда вы распознали обман?
— Не сразу. Я стал подозревать, что разговариваю не с настоящим доктором Трокмортоном, заметив, что одна из ваших бакенбард приклеена неудачно. Вы превосходно сыграли. Несомненно, могли бы стать хорошим актером, — сказал Мориарти.