«Стерлет, придумал реку, разделившую Городок на административно-жилую и промышленную зоны».
Разделившую? Разрубившую? Что-то в этом есть… Возможно. Если я прав, то свою третью жертву, Шилу, он убил ребром ладони, перерубив жизнь, превратив ее в смерть. В этом случае был бы уместнее меч или топор, хотя… нет, это было бы слишком очевидно.
Поиски на четвертой и пятой точках оказались гораздо более сложными, ведь у меня не было никаких подсказок. Просмотрев по две дюжины картинок на той и другой точке, я понял, что лишь зря трачу время. Надо подумать.
Вернувшись за столик в кафе за площадью, вытащил блокнот и записал все, что успел узнать. Что-то цепляло сознание, но я никак не мог поймать блуждающую мысль. Не отдавая себе отчета, выписал три имени в столбик и поставил снизу два вопросительных знака:
ФелерКекерсСтерлет??
Предчувствие открытия накатило так, что я даже прикрыл глаза. Подсказка была тут, в именах. Очень разных, но… Открыв глаза, уставился на три имени.
Я не знал, что они могут означать на каком-нибудь далеком или забытом языке. В моей реальности и в большинстве других развитых цивилизаций единый язык постепенно формировался в интересах установления и поддержания торговых связей. Здесь, по-видимому, имели место аналогичные процессы, если уж игроки с разных континентов играли в одну и ту же игру, общаясь с друг другом безо всяких проблем. Но, может быть, кто-то еще помнил время, когда люди говорили на разных языках? Из техномиров я знал лишь планету Юнты с ее языковым разнообразием. Если здесь не слишком давно еще существовало многоязычие, то кто-то мог помнить один из мертвых языков брать из него игровые прозвища. Хорошо бы расспросить кого-нибудь об этом, но моя неосведомленность могла вызвать ненужные вопросы.
Думая об этом, я подспудно чувствовал, что где-то в моей логике зияет «дыра». Разум настаивал, что я прав, но затаившаяся и задавленная массой аргументов интуиция попискивала: «Не то, ищи другую версию, Джеса». Другую? Какую? За что уцепиться?
— Привет! Ты не меня ждешь?
Я поднял глаза от своих записей. Перед толиком стояла девушка. Короткая стрижка, черные глаза, возможно некоторый перебор с макияжем. Посмотрел на фигурку, и в голове что-то щелкнуло. Что-то неуловимо знакомое было в ее плечах, руках, даже в вырезе в верхней части ее рубища. Каждая из этих деталей уже встречалась мне по отдельности, когда я бродил по улицам Городка. Теперь я начал осознавать, как старожилы отличают если не новичков, то хотя бы тех, кто воспользовался стандартным конструктором для создания своего аватара.
— Нет, присел отдохнуть.
— Прости… Мне сказали, что кавалера для соития можно найти за столиком в уличных кафе… А ты что, художник?
Она смотрела на мои иероглифы, которыми я записывал свои наблюдения. Как неловко!
— Нет, скорее просто расслабляюсь, рисуя картинки.
— Уф, у тебя на все вопросы ответ «нет», ты так всегда общаешься? Ой, прости за грубость, просто очень волнуюсь…
— Впервые в Городке?
— Ага. У тебя красивые орнаменты, поэтому я и спросила художник ты или ремесленник.
— Ремесленник?
— Ага, добилась своего, ответил мне без «нет»! — вдруг обрадовалась она. — А я ткачиха по коврам. Обожаю вот такие орнаменты! Сможешь мне что-нибудь такое нарисовать?
— Легко.
Она протянула мне большой блокнот и карандаш. Я, не задумываясь, вывел слово «Юнта», потом подумал, и нарисовал иероглиф «Джеса». Пригляделся… и неожиданно соединил их в третьем иероглифе, добавив «любовь». Почувствовал, как внезапно кровь прилила к лицу от смущения. Хотел вырвать лист, но девушка среагировала быстрее, выхватив блокнот у меня из под руки.
— Слушай, невероятно красиво получилось. Вот эта картинка пронизана светом, — она ткнула в иероглиф «Юнта». — А эта… — новая знакомая задумалась, потом вдруг выпалила: — Мощь… не энергия, а такая вот… даже не знаю как сказать… созидательная сила. А третья картинка… наверное… судьба… как созидательный свет… Нет, не так… добрая сила единства, вот как. Можно я использую твои рисунки для своих ковров? Думаю, они понравятся многим. Очень необычный орнамент и очень вдохновляющий. Согласен?
Я словно язык проглотил. Мне было очень неловко. Чуть пошевелив шеей, я, наконец, кивнул, хотя из души рвался протест — невозможно вот так взять, и отдать для ковров наши имена! Если бы у меня был более светлый цвет лица, то, наверное, сейчас я бы стал красным как тюльпан.
— Ну что ты смущаешься! — весело воскликнула девушка. — Хочешь, я напишу на каждом ковре твое имя как автора рисунка? И ты быстро прославишься! Ты не смотри, что я молодая, у меня много наград за мои работы!