Лавка Миуми была закрыта. Впрочем, центр изобиловал сувенирными магазинами, и я быстро нашел подходящую карту — безо всякой раскраски, только улицы, дома, каналы и мосты. Усевшись за столик ближайшего уличного кафе, быстро набросал точки, пятиугольник, убедился, что действительно все правильно рассчитал…
Выписал снова все имена с краткими пояснениями. На этот раз я писал на местном языке, чтобы были заметнее повторяющиеся буквы:
Фелер, дворник.
Кекерс, хакер.
Стерлет, река.
Кефлер, освещение.
Лесфер, налоги.
Присмотрелся к списку имен и выписал повторения букв:
«ер» — везде,
«два е» — везде,
«л» — 4 раза,
«ф» — 3 раза,
«с» — 3 раза,
«к» — 3 раза.
О чем это говорит? Да, о том, что несмотря на очень разное написание и звучание имен, они состояли из ограниченного числа букв. Возможно, эти буквы образовывали имя человека в реальном мире. Или это могло быть имя его жены, фирмы, в которой он работал, родной город… Да все что угодно.
Переписал только буквы:
ЕР Е Л Ф С К
Попробовал составить возможные имена: Лерфеск, Скефлер, Кефлерс… В любом случае, если увижу что-то такое, то обязательно обращу внимание. Надеюсь.
Вот и все, что у меня есть. Вырвал из блокнота листок с именами, вложил его в сложенную гармошкой карту, сунул блокнот и карандаш в карман, и направился в Банк. По моим ощущениям до обеда было еще больше трех часов в исчислении техномира Юнты, или около полутора часов здесь.
11010 = 26 = 22
Войдя в здание Банка, я столкнулся лицом к лицу с двумя угрожающего вида охранниками.
— Причина визита? — взревел один, да так громко, что эхо его голоса устремилось к высокому потолку.
Я окинул взглядом окружающую обстановку. Огромный зал с высоким, суживающимся в центре стрельчатым потолком. Узкие узорчатые арки из темного благородного дерева пронизывали матово-белые стены и потолок, создавая завораживающее ощущение устремления ввысь. Между арками поблескивали крошечные лампочки, задавая приятное, не режущее глаза освещение. Никакой мебели, никаких клерков. Совершенно пустой зал.
Переведя взгляд на охранников, я вдруг понял, что это не люди. В том смысле, что не такие люди как я, с аватарами, а порождения программы, Юнта назвала бы их роботами. Я молчал, а они спокойно ожидали моего ответа.
— Хочу взять кредит, — наконец, ответил я.
— Что собираешься оставить в залог?
В залог? Что они имеют ввиду? Наверное, то, что поможет Банку вернуть кредит, если я смоюсь с его деньгами… баллами.
— Идею.
Охранники переглянулись, а потом снова уставились на меня. Ожидание их ответа затянулось, видимо, они связывались телепатически с кем-то из сотрудников банка.
— Какую идею? — после долгого молчания спросил один из охранников.
— Такую, которая принесет Банку или кому-то из его сотрудников большую выгоду.
— Насколько большую? — почти сразу отреагировал охранник. Машина машиной, а соображает.
— Огромную. Несколько миллионов баллов. Или несколько десятков миллионов, как получится.
— Сколько ты хочешь взять в кредит?
— Чуть больше шести тысяч баллов.
— И за это отдаешь несколько миллионов? — после чуть заметной паузы спросил охранник.
По его интонации я понял, что это говорит уже не машина, а кто-то из живых сотрудников Банка.
— Отдаю.
— Почему?
— Потому что попал в безвыходную ситуацию. Мне сегодня до обеда нужно выйти из игры в реальный мир, а пока на мне висит долг, я не могу это сделать.
Охранники безразлично смотрели на меня — видимо, человеку, вмешавшемуся в разговор, требовалось время на размышления. Впрочем, пауза получилась не слишком долгой.
— Пройдите в кабинет управляющего Банком.
В дальнем конце зала появилась искусно разукрашенная тонкой резьбой дверь, идеально вписанная между двух арок. Пару секунд она оставалась закрытой, а затем дверные створки распахнулись. Я прошел через зал, поняв, что получил приглашение.
За дверью оказалось небольшое помещение, с пола до потолка украшенное зеркалами. Едва я вошел, створки дверей бесшумно сомкнулись у меня за спиной, и почувствовалось движение. Когда-то я катался в лифте на родине Юнты, так что понял, что происходит, иначе бы очень удивился. Только, по ощущениям, лифт ехал не вверх, а вниз. Не слишком долго, я даже не успел налюбоваться на свою, довольно причудливую, прямо скажу, физиономию.