Зато наряд Ленуськи, хоть и забавно-непривычный, но великолепно шёл ей и выгодно подчеркивал её красоту и пышную фигуру. Парчовое платье густого малинового цвета с огромным турнюром, на котором громоздились пышные оборки с серебряными галунами и букеты бархатных цветов - верх великолепия, созданного как бы руками старосветского портного из глухого медвежьего угла. Высоко взбитые волосы, блестевшие от ирисовой пудры, украшены гирляндой листьев, вырезанных из золотистой фольги. Длинные серые перчатки с причудливыми узорами, а ещё она держала пестрый матерчатый веер с райскими птицами.
Ленуська шла смело, но лицо было замкнутым, а когда увидела Сашеньку рядом с дамой в обручах, её словно ударили в грудь кулаком. Она сжала губы, а глаза стали просто-таки тигриными. Но тут к ней обратился какой-то человек в кафтане, она стала громко разговаривать с ним, заливаясь смехом и то прижимая кончик сложенного веера к щеке, то раскрывая его и пряча лицо почти до глаз. Только зоркий и знающий взгляд мог заметить, что внутри у "тёти Елены" всё бушевало.
Но зоркий взгляд Ирины увидел и кое-что приметное: серьги и браслет из янтаря в красивой золотой оправе. "Из-за которых эта шельма поднимала крик, что они украдены? Ну, пусть только закончится праздник, я ей припомню каждый вопль!"
Сама Ирина была одета подчеркнуто скромно, даже можно сказать, серенько. Суконное светло-серое платье с не слишком пышными оборками и складками. Поверх него короткая зелёная накидка. Фетровая шляпка с маленьким букетиком искусственных цветов, завязанная светло-зелёными лентами не под подбородком, а сзади, и поэтому не слишком устойчиво державшаяся. Высокие, наглухо застегнутые ботинки. Только вязаные чулки в белую и синюю полоску она не стала надевать, потому что пришлось бы возиться с подвязками. Когда-то в Лаславском, которое ещё не было культурно-историческим заповедником "Лаславское", останавливалась инкогнито дочка шведского короля, и в сценарии праздника была её роль, которая и досталась Ирине. Слов у неё не было, и вообще только раз героиня тётки Евгении должна было тихонько кивнуть на "принцессу" и сказать:
- Я открою вам секрет: это дочь того короля, которому помогла микстура нашего кузена. Он подарил кузену табакерку с своим портретом.
И всё.
Замечательная роль, которая позволяла Ирине целый день ничего не делать. Только в два часа она появится на импровизированной сцене, пересечет её мелкими шажками, пока тётка Евгения говорит свои слова.
19
Сначала Ирина не хотела спускаться с второго этажа, а тем более, не собиралась выходить из дома. Но потом ей стало интересно, как будут чувствовать и каким образом станут выглядеть в своих ролях и нарядах родственники, удачно ли сыграет оперного мельника Рощин. А ведь в программе праздника была и охота на медведя, хотя ещё с вечера все уже знали, что медведь будет не настоящий, а на батарейках - реквизит какого-то иллюзиониста из Лесогорска.
Но оказалось, что в маскарадных костюмах были не только обитатели дворца и артисты, но и многие зрители.
- Я насчитал шесть генералов, из них два иностранных, - ответил Рощин, когда Ирина сказала ему об этом.
"Мельник" переоделся в сапоги с высокими голенищами, картуз и длиннополый, из толстого сукна сюртук и был похож на тех купцов, которые в "Ревизоре" приходят жаловаться к городничему. Кстати, на праздник пришёл и городничий, по крайней мере его очень напоминал важного вида артист в мундире и ботфортах. А вот генералы выглядели не очень воинственными, четверо были в очках и с роскошными шевелюрами, им больше пристало бы изображать посланников или консулов.
- Давайте погуляем в парке, - предложил Рощин. - Или вам нравится толпиться возле колонн и на подъездной аллее?
- Погуляем.
Ирина кивнула, и они пошли по дорожке в сторону огорода, который мало кого привлек бы.
- Я вижу, сегодня вы взяли выходной, - продолжал Рощин.
- Что?
- До сих пор к вам было страшно подойти: дым, пар и чад столбом.
- Прямо таки и чад, - Ирина покраснела. - Я вас не видела.
- Меня оттесняли другие. Тётя Евгения, например, и прожорливые близнецы.
- И вы скромно уходили и постились на мельнице.
- Нет, каюсь, я с помощью Серафима или сам ухватывал побольше вашей замечательной готовки, уносил в укромное место, чтобы не отняли, и съедал до крошки.
- То есть, путь к сердцу мужчины лежит через желудок?
- Да-да-да. Поэтому предлагаю бросить этот чопорный тон старинного века и перейти на "ты". Вас зовут Ирина, меня - Алексей. Хорошо?
Ирина искоса посмотрела на него:
- Хорошо, но...
- ...Но ничего хорошего? - рассмеялся Рощин. - Вам не нравлюсь я или мое имя?
- У вас прекрасное имя, и вы не можете не нравится, но...
- А вы хитрюга! Я не могу не нравиться? Кому? Всей этой толпе вокруг дворца?
- А вы не меньший хитрец, и вам придётся этой толпе понравиться, когда будете безмолвно раскрывать рот и пытаться попасть в артикуляцию.
- Ага, мы для этого с Георгием Андреевичем кое-что придумали, никто не догадается, и я не проколюсь.
- Что придумали?
- Это большой секрет, Ирина. Увидите, когда я буду на сцене.
- И вы никак не можете шепнуть мне на ушко...
- Нет-нет-нет, Ирина, я хочу видеть ваше настоящее и полноценное удивление и от души наслаждаться им!
- А настоящее и полноценное удивление остальных вас не волнует?
- Волнует немного, кажется, во мне просыпается артистическое тщеславие. Но я не припоминаю известных артистов в нашем роду, а потому тщеславие это совсем крохотное, совсем маленькое. Как раз для одного человека - для вас.
"Но язык у тебя хорошо подвешен, - подумала Ирина, - можешь выступать не только в роли мельника, но и князя".
<В опере, песню мельника из которой должны разыграть на празднике Рощин и "идальго", есть также роль князя, соблазняющего дочь мельника.>
Но вслух спросила:
- А кто из наших тоже будет выступать, не знаешь?
- Галина станцует русский танец, а тётя Евгения исполнит французский романс.
- Вот это да!
- Завидуешь, Ирина?
- Галиночке - да. Но тётка Евгения...
- А у неё, между прочим, приятный голос. Эх, зря я проговорился! Мог бы целых два раза видеть, как ты светишься от изумления.
- Вроде Ксаверия?
- Кто это - Ксаверий?
Ирина опять искоса взглянула на Алексея:
- Это один знакомый. Удивляет меня больше всех!
20
"Странно, как мужчину всегда раздражает другой мужчина возле женщины. Даже если этот другой - давно уже призрак и светится в темноте", - думала Ирина, наблюдая за Рощиным.
Однако позлившись на Ксаверия, "мельник" дал ей неожиданный совет:
- Надо показать французский дневник тёте Евгении.
- Да она просто выпендривается со своим французским! - от души рассмеялась Ирина. - Уморительная до слёз!
- Но почему ты думаешь, что она не переведёт? Не стоит считать её проигравшей до начала игры.
Рощин сказал это с улыбкой, но Ирине почудилась насмешка. Как хорошо, что он не мог прочитать её иронические мысли об остальных обитателях дворца - она, кажется, слишком задрала нос. Слишком выпендривалась и считала себя великим организатором жизни в "Лаславском"! А в результате все остальные, в том числе и тётка Евгения, устроились очень удобно: развлекались, вкусно ели, ни о чём не заботились, пока она, Ирина, с первого же дня, словно лошадь, тащила тяжёленный воз здешних проблем, а все её гоняли в хвост и гриву. Ещё и называли дурёху "ангелочком"!