«Какой великолепный образчик именитого, честного торгового человека!» — подумал я.
— Я к вам, ваше превосходительство… — взволнованно начал наш гость.
— Господин Вахрушинский?
— Так точно. Сила Федорович Вахрушинский, потомственный почетный гражданин, купец первой гильдии и кавалер…
— И очень щедрый благотворитель. Я много слышал о ваших крупных пожертвованиях на богоугодные дела, господин Вахрушинский. Прошу вас, садитесь. Чем могу служить?
Вахрушинский сел, при этом бросив на меня косой взгляд.
— Не беспокойтесь, господин Вахрушинский, — поймав этот взгляд, проговорил Путилин. — Это мой ближайший друг, доктор Z., прошу познакомиться. Он — мой верный спутник во многих темных и запутанных расследованиях. В его присутствии вы можете говорить совершенно спокойно и откровенно. Но если почему-либо вам нежелательно…
— Ах, нет, в таком случае очень рад, мне очень приятно! — пожал мне руку купец-миллионер.
Путилин выжидательно посмотрел на него.
— Такое дело у меня, ваше превосходительство, что и ума не приложу, как сказать. Горе на меня свалилось непосильное: сын мой единственный, наследник мой пропал!
Голос старика-красавца задрожал. Он судорожно схватился за красную ленту с медалью, словно она сдавливала его горло.
— Я вижу, — проговорил знаменитый сыщик, — что вы очень взволнованы. Очевидно, вам будет трудно связно рассказать мне о постигшем вас несчастье. Поэтому будьте добры, отвечайте подробно на мои вопросы.
— И верно… я сам не свой… — с болью в голосе проговорил именитый купец.
— Сколько лет вашему сыну? — начал допрос мой друг.
— Двадцать четыре.
— Холост или женат?
— Холост… хотя одно время был как бы на положении жениха.
— Когда исчез ваш сын? — продолжил свои расспросы знаменитый сыщик.
— Дней пять тому назад. Я сначала думал, что он вернется, мало ли, думаю, куда отлучился, а вчера старший приказчик вдруг передал мне письмо. Прочел — от него!
— Письмо с вами?
— Так точно. Вот оно. — И миллионер протянул Путилину листок и конверт из дешевой сероватой бумаги.
Вот что содержалось в послании:
«Дражайший мой родитель! Сколь мне ни прискорбно покидать вас, оставляя на старости лет одного, я, однако, делаю это, памятуя слова Священного Писания: „И оставивши дом свой и пойдешь за Мною“. Знаю, как вы будете убиваться, но Господь в Сионе своем простит меня, а вас поддержит. Простите меня и за то еще, что захватил с собой те восемьдесят тысяч рублей, которые были у меня на руках от получки за поставки товара. Не на худое дело, а на Божье взял я эти деньги. Великое спасение уготовлю себе и вам. Меня не разыскивайте — не найдете, хоть я и неподалеку от вас жить буду. Буду денно и нощно молиться, чтобы и вы обратились на путь истинного спасения души.
Любящий вас во Христе и Богородице сын ваш
Путилин задумчиво повертел записку в руках.
— Скажите, пожалуйста, вы не замечали каких-нибудь странностей в характере вашего сына?
— Как сказать? Особенного ничего. Тихий, скромный, вином не баловался, насчет женского пола до удивительности воздержан был. Любил книжки читать духовного, божественного содержания.
— В вашем доме появлялись странники и странницы?
— Когда жена-покойница была жива, она их принимала. С Афона, от разных монастырей. А после ее кончины я положил этому конец, потому что, скажу откровенно, не люблю я этих ханжей. Лукавые они праведники.
Купец-миллионер вдруг поднялся и чуть ли не в ноги поклонился Путилину.
— Ваше превосходительство! Господин Путилин! Явите божескую милость, разыщите моего сына! Подумайте, ведь он единственный у меня, ему, помирая, все дело передать хотел. Радовал он меня нравом своим примерным, денно и нощно благодарил я Создателя за него! Ничего не пожалею: озолочу агентов ваших, миллион пожертвую на богадельни, разыщите только его! Образумлю его, может, и переменится парень. Вы вон ведь орел какой! Каких только дел не раскрыли! Помогите же бедному отцу!.. К вам обращаюсь, не хочу дело предавать полицейской огласке… — И Вахрушинский нудно зарыдал тяжелым мужским рыданием.
— Голубчик… бросьте… не надо так отчаиваться… может быть, и отыщем вашего сына! — в чрезвычайном волнении проговорил Путилин. — Я сам, лично, приму участие в вашем деле. Вот что: сейчас я должен поехать к вам домой и тщательно осмотреть комнату вашего сына.