«Мчусь с экстренным заказным. Машинист старается вовсю. Прибуду к восьми часам.
— Сию же минуту, голубчик, летите на вокзал и встретьте его! — отдал Путилин приказание агенту. — Везите его сюда.
Когда мы остались одни, я спросил его:
— Мы его будем ожидать?
— Да. Но только до девяти часов. Если поезд задержится, Х. доставит Вахрушинского вот туда. — И Путилин наскоро набросал несколько слов агенту.
— Ну что, доктор, сегодня ты хочешь сопровождать меня в моем походе?
— Ну разумеется! — ответил я, ликуя.
— Отлично, отлично! — потер руки великий сыщик.
— Ты сегодня без переодеваний? Без своей страшной мантии?
— Да. Сегодня это не потребуется… — усмехнулся он.
В половине девятого дверь нашего номера распахнулась, и в нее ураганом влетел старик миллионер. Он так и бросился к Путилину.
— Господи! Ваше превосходительство, неужели нашли?
— Пока еще нет. Но, кажется, напал на след… — уклончиво ответил мой гениальный друг. — Я вызвал вас так спешно потому, что, может быть, вы мне понадобитесь… Слушайте, Х., вы помните тот трактир, где мы были?
— Конечно.
— Так вот, вы отправитесь туда вместе с господином Вахрушинским. Там находится переодетая полиция. Пароль — «белый голубь». Как только явитесь туда, сейчас же возьмите с собой пять человек и оцепите с соблюдением самых строгих предосторожностей ту часть сада, которую я вам показывал. Ждите моего сигнального свистка и тогда бросайтесь немедленно. Пора, господа, двигаться! Мы поедем с доктором.
Нас ожидали сани, быстро помчавшие нас по столь же безлюдным, пустынным улицам. Мы очутились на окраине одной из подмосковных слобод, но не той, где были вчера. Путилин слез и велел кучеру (впоследствии я узнал, что это был переодетый полицейский) ждать нас тут.
Перед нами расстилался огромный огород с бесчисленными рядами гряд, опушенных снегом. Рядом возвышался каменный двухэтажный дом. Окна старинного типа, как верхнего, так и нижнего этажей, были наглухо закрыты железными ставнями с железными болтами. Ворота были с дубовыми засовами. Высокий бревенчатый забор с большими гвоздями вверху окружал сад, примыкавший к дому.
— Нам надо пробраться туда, в самую середину сада… — шепнул мне Путилин.
— Но как нам это удастся? Смотри какой забор! И гвозди…
— Иди за мной! Мы поползем по грядам и проникнем с той стороны огорода. Я высмотрел там отверстие.
И мы поползли. Не скажу, господа, что это было особенно приятное путешествие. Мы ползли на животе по крайней мере минут восемь, пока не уперлись в забор. Путилин приподнял плохо закрепленную доску забора и первый пролез в образовавшееся отверстие. Я — за ним. Мы очутились в саду. Он был тих, безмолвен, безлюден. В глубине его виднелась постройка — хибарка типа бани.
— Скорее сюда! — шепнул мне Путилин.
Через секунду мы были около нее. Путилин прильнул глазами к маленькому оконцу.
— Слава богу, мы не опоздали! Скорее, скорее!
Он открыл дверь, и мы вошли в домик. Это действительно оказалась баня. В ней было жарко и душно. Топилась большая печь. Яркое пламя бросало кровавый отблеск на стены, потолок, лавки. Путилин зорко оглядел мрачное помещение, напоминавшие собой мрачные застенки инквизиции.
— Скорее, доктор, лезь под полок! Там тебя не увидят. Я спрячусь тут, за этим выступом. Торопись, торопись, каждую секунду могут войти!
Действительно, едва мы разместились, как дверь бани открылась, и послышалось пение старческого голоса на протяжно-заунывный мотив:
Признаюсь, меня мороз продрал по коже. Эта необычайная обстановка, этот заунывный напев, эти непонятные мне, какие-то кабалистические слова…
— Иди, иди, миленький!.. — раздался уже в самой бане тот же высокий, тонкий старческий голос. — Иди, не бойся! Ко Христу идешь, к убелению, к чистоте ангельской.
Вспыхнул огонек. Теперь мне стало все видно. Старичок, худенький, небольшого роста, вел за руку высокого стройного молодого человека. Он зажег тонкую восковую свечу и поставил ее на стол, на котором лежали на белом полотенце крест и Евангелие. Старик был в длинной холщовой рубахе до пят, молодой человек — тоже в белой рубахе, поверх которой было накинуто пальто.
— А ты теперь, миленький, пальто-то скинь. Жарко тут, хорошо, ишь как духовито! Благодать! Пока я крест раскалять буду, ты, ангелочек, почитай Евангелие. От евангелиста Матфея. Почитай-ка: «И суть скопцы, иже исказиша сами себе Царствия ради Небесного».