— Голубушки мои… Родненькие мои… Ах-хо-хо-хо! Сколько вас здесь… Все мое, мое!..
Человек-чудовище беззвучно хохотал. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные цепкие щупальца-руки судорожно сжимали мешочки и пачки. Но почти сейчас же из его груди вырвался озлобленный вопль-рычание:
— А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротила меня!
— Я верну их тебе! — вдруг раздался резкий голос.
Прежде чем я успел опомниться, я увидел, как горбун в ужасе запрокинулся назад. Его лицо из сине-багрового стало белее полотна. Нижняя челюсть отвисла и стала дрожать непрекращающейся дрожью. К нему медленно приближалась, тихо, плавно, словно привидение, девушка-покойница. Ее руки были простерты вперед.
— Ты убил меня, чудовище, но я… я не хочу брать с собой в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давая покоя моей душе.
Неистовый дикий крик, крик, полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.
— Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда, — услышал я сдавленный шепот Путилина.
Я пополз из-под кровати к двери.
— Не подходи, не подходи, исчадие ада!.. — охваченный ужасом, лепетал горбун.
Девушка-покойница все приближалась к горбуну-чудовищу.
— Слушай же, убийца! — загробным голосом говорила девушка. — Там, на колокольне, под большим колоколом, прикрытые тряпкой, лежат твои деньги. Я пришла к тебе с того света, чтобы сказать: поторопись туда скорее, ты свободно пройдешь на колокольню и заберешь эти проклятые деньги, за которые порешил меня такой страшной смертью.
Обезумевший от ужаса, горбун, сидевший к нам спиной, замер. Путилин быстро и тихо, толкнув меня вперед, открыл ногой дверь.
— Беги немедленно что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!
Я несся что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной следом летят Путилин и Х. Вдруг из логова горбуна вырвалась белая фигура и с ловкостью акробатки сбежала с лестницы.
— Поздравляю вас, барынька, с блестяще удачным дебютом! — услышал я голос Путилина.
Мы поднимались по узкой винтообразной лестнице Спасской колокольни. Я, еще не успевший прийти в себя после всего пережитого, заметил кое-где фигуры людей. Очевидно, мой гениальный друг заранее отдал известные распоряжения. Фигуры почтительно уступали нам дорогу, затем, после того как Путилин им что-то отрывисто шептал, быстро исчезали. Когда мы вошли на колокольню, было ровно два часа ночи.
— Ради бога, друг, зачем же мы оставили на свободе этого страшного горбуна? — обратился я, пораженный, к Путилину.
Путилин усмехнулся:
— Положим, дружище, он не на свободе. Он кончен, то есть пойман — за ним установлен надзор. А затем… Я хочу довести дело до конца. Знаешь, это моя страсть и моя лучшая награда. Позволь мне насладиться одним маленьким эффектом. Ну, блестящая дебютантка, пожалуйте сюда, за этот выступ! Я — здесь, вы — там!
Мы разместились. В первый раз в своей жизни я был на колокольне. Колокола висели большой темной массой. Вскоре выплыла луна и озарила все вокруг своим трепетным сиянием. Лунный свет заиграл на колоколах, и что-то таинственно-чудное было в этой картине, полной мистического настроения. На лестнице послышались шаги. Кто-то тяжело и хрипло дышал. Миг — и наверху появилась страшная, безобразная фигура горбуна. Озаренная лунным блеском, она, эта чудовищная фигура, казалась плодом больной, кошмарной фантазии. Боязливо озираясь по сторонам, страшный спрут-человек быстро направился к большому колоколу. Тихо ворча, он нагнулся и стал шарить своей лапой…
— Нету… нету… Вот так!.. Неужели ведьма проклятая надула?..
Огромный горб продолжал ползать под колоколом.
— Тряпка… где тряпка? А под ней мои денежки!.. — бормотал человек-зверь.
— Я помогу тебе, мой убийца!
С этими словами из места своего укрытия выступила девушка-труп, помощница Путилина. Горбун испустил жалобный крик. Его опять, как и там, в конуре, затрясло от ужаса. Но это продолжалось одну секунду. С бешеным воплем злобы страшное чудовище одним гигантским прыжком бросилось на мнимую Леночку и сжало ее в своих страшных объятиях.