— Веди за ними!
Что делать? Повел Захар Крота с надеждой, что где-нибудь обнаружит выход на поверхность и сейчас же убежит.
Подскочил вычислитель:
— Пусть провалятся!
— Давай без церемоний! — рявкнул Крот.
— Чтобы дом рухнул завтра, необходимо направить в Главную пещеру сто двадцать рабочих!
— Крыс!
— Я!
— Поднимай вторую смену! Гони в Главную!
— Будет сделано! — Крыс умчался.
Через железные, ржавые от сырости ворота Захар вывел Крота в тоннель. Он был слабо освещен светляками, подвешенными в клеточках к потолку. Цепочка зеленоватых огней уходила далеко-далеко вниз и терялась во тьме. Было сыро. Кое-где наверху медленно набухали капли воды и начинали бросать на стены тусклые блики. Потом капля отрывалась, блики пропадали, и слышалось: кап. Весь тоннель призрачно мерцал и был наполнен таинственным шорохом капель.
— Где же тележка? — топнул Крот ногой.
Вдалеке послышался стук колес, и вскоре из-за поворота вывернулся четырехколесный экипаж, запряженный всё теми же хомяками. Чтобы удобнее бегать подземными ходами, они были запряжены цугом, то есть один за другим, длинной цепочкой. Правили упряжкой сто пятьдесят первый и двести двадцать второй.
— Гони! — крикнул Крот, и тележка помчалась. Тридцать, посчитал Здхар, хомяков тащили его изо всех сил.
В ушах начало гудеть. Редкие огоньки начали сливаться в бледную зеленоватую ленту.
— Гони! — кричал Крот отчаянно. — Быстрее!
И вот выкатилась тележка в такую громадную пещеру, по сравнению с которой первая ничего не стоила!
То есть сначала Захар подумал: «Ой, наверх выехали!». Потом подумал: «Ой, ночь уже».
Он так подумал, потому что небо было усеяно звездами.
Понюхал воздух — нет, всё такой же, земляной воздух, спертый…
Пригляделся к звездам, а это не звезды! Светлячки копошатся так далеко, что потолка не видно.
Вот такая громадная пещера! Целый дом в нее рухнет — и антенны торчать не будут.
— Ну как, малыш? — злорадствует Крот. — Хорошенькую дыру я под вас подвел? А ну, проверим, как там под потолком хомы работают. Тут в стене лестница должна быть. Веди.
Повел Захарка Крота по земляным ступеням. Шли-шли, шли-шли. Крот запыхался.
— Стоп, — говорит. — Дай-ка мне камешек, узнаем, высоко ли мы поднялись.
Кинул камешек в пропасть, ждет, голову наклонил.
Долго летел камешек, наконец стукнул. Крот говорит:
— Скоро потолок. Веди. Захарка думает:
«Столкну я его в пропасть. Пусть разбивается. Сейчас еще повыше заберемся, ка-ак толкну! Ой, нельзя… Он меня за цепочку потянет. Себя не жалко. Разобьюсь, а Крыс все равно рабочих пригонит, подкоп доделает. Надо живым выбираться».
— Ты что притих? — подозрительно спрашивает Крот и дергает поводок.
— Да вот, смотрю, — хитрит Захарка. — Как интересно тут у вас!
Светляки всё ярче, ярче разгораются. Стали видны хомяки, которые должны вести подкоп под фундамент дома. Только, кажется, плевать им было на работу. Кто сидел, кто лежал, а кто и вовсе храпел.
— Что-то я не слышу шума работы, — сказал Крот.
Но тут один из хомяков свистнул, и все бросились по местам. Зашуршало, загремело, застучало.
— Работают вовсю, — сказал Захарка.
Крот приказал сделать минутный перерыв и прокричал речь. Он призывал удвоить и утроить усилия, обещал райскую жизнь и отпуск на целые сутки, после того как дом будет разрушен.
— Пусть провалятся! — закончил он свое пламенное выступление.
— Пусть! — нестройно ответили хомяки. В их глазах тлели мрачные огоньки.
Захар радовался, глядя на них. Он знал, что стоит только Кроту уйти, и они опять бросят работу.
Когда спустились, из тоннеля повалила толпа, подгоняемая Крысом.
— Живей, живей! — покрикивал надсмотрщик, взмахивая иглой.
Перепуганные хомяки быстро разбежались по местам, и работа закипела: заскрипели тачки с землей, потянулись нескончаемой вереницей; раздался стук молотков — это десятки рабочих, облепив со всех сторон кирпич, старались разбить его на мелкие кусочки.
— Р-раз, два, взяли, р-раз, два, взяли, — вопили где-то в клубах пыли охрипшие глотки.
Всюду поспевал злой и неутомимый Крыс: подталкивал, понукал, бил, колол. Дикий страх наводила на хомяков его морда с пыльными глазами и единственным желтым клыком.
Все это время Крот сидел с отсутствующим видом, словно происходящее вокруг его не интересовало. Он что-то напряженно обдумывал. Наконец какая-то мысль пришла в его шерстяную голову, он осклабился, довольный, и позвал: