И высказал главное, что весь этот час не давало ему покоя.
— Понимаете, так вышло, что со мой плывет молодая дама… И ее надо спасти!
Жадовский несколько секунд непонимающе смотрел на него. Затем странно усмехнулся.
— Хорошо, ведите вашу даму сюда. Нет, подождите…
Он отсутствовал три или четыре минуты, показавшиеся Юрию очень долгими.
И появился с каким-то свертком в руках.
— Заберите с собой, — сухо бросил он.
И добавил нечто, от чего у Ростовцева буквально пропал дар речи.
— Это проект барона Нольде. Когда вы его рассмотрите на досуге, надеюсь, у вас будет такая возможность, вы сильно удивитесь. Я забрал его, когда первый раз мы с господином Лайтоллером осматривали каюту Нольде. Решил, что он не должен попасть в чужие руки, думал даже вернуться с ним в Россию. Теперь он в вашем распоряжении. — А вы… — начал стряпчий и запнулся, поняв, что все это значит.
— Мне, милостивый государь, уже седьмой десяток, и пожил я достаточно… Ну берите же!
Юрий взял звернутый в суровое полотенце бювар и сунул за пазуху. — Если у вас будет возможность, — добавил казначей, — сообщите моей семье о том, что я умер помня о них… А сейчас забирайте свою… спутницу и идите на правый борт, там шлюпок еще достаточно… Не мешкайте!
— Сэр, я насчет шюпки номер четыре, её невозможно спустить.
Лайтоллер зло смотрел на боцмана.
— Что с ней? Заело шлюпбалку?
«Еще три-четыре десятка трупов…» — промелькнуло у него в мозгу.
— Нет, сэр, понимаете… Там как раз под шлюпкой торчит шток запасного механического лота нашего «Титаника». И он-то не пускает шлюпку вниз.
— Как-нибудь срубить или спилить его можно? — как можно спокойнее спросил старпом.
— Так точно! Он слава Богу деревянный. Я уже отправил матроса Паркера и баталера Джека Фоули, но они никак не могут разыскать топор.
— Топоры есть на пожарных щитах, — бросил он, почти физически ощущая, как впустую уходит бесценное время.
— Хорошо, сэр… Я распоряжусь.
— И еще, боцман…
— Да, сэр! — Адольф Николс ел Лайтоллера глазами.
— Приказываю открыть лацпорт на палубе «D». И выводите туда людей из третьего класса.
— Мистер Чарльз, а шлюпки? — взволнованный моряк даже слегка забыл о субординации.
— Часть шлюпок мы спустили в спешке полупустыми. Я распоряжусь, чтобы они вернулись для спасения оставшихся на борту лайнера людей. Через лацпорт их проще и быстрее загрузить.
«Как ты, интересно, распорядишься, в рупор орать, что ли будешь?» — зло подумал Николс.
Отпустив боцмана, Лайтоллер спустился вниз.
Без особого волнения и цели, больше по вбитой привычке к параграфам корабельного Устава и Британского Кодекса Торгового Мореплавания, пробирался он длинными коридорами. Вот у одной каюты приоткрыта дверь. Он заглянул внутрь.
На растерзанной кровати лежала груда одеял и подушек. Она то и спрятала от глаз офицера бесчувственное тело мертвецки пьяного пассажира, что упал с постели на пол с другой стороны ложа, мечась в алкогольных парах…
— Нет никого, — сказал сам себе Лайтолдер и машинально запер дверь, пойдя дальше.
Через минуту каюту опять огласил храп, но услышать его было некому. Судьба купца первой гильдии Бонивура была решена.
Бросив машинально взгляд в шахту аварийного трапа, Чарльз ощутил вдруг настоящий ужас, какого не переживал давно, увидев, как зеленая океанская вода медленно вползает со ступеньки на ступеньку, и сквозь нее колдовски, зловеще мерцают аварийные светильники…
Посадка в шлюпки продолжалась.
Ожидая своей очереди, люди переговаривались.
Одни жены со слезами целовали мужей, как будто прощаясь, другие с наигранной веселостью говорили какие-то слова, что все будет хорошо.
— Надевайте спасательный жилет, мадам!
— Нет!
— Но его надо одеть.
— Не буду! Он ужасно противный!
— Скорее это последний писк моды!
— Я записалась в парикмахерскую, вот незадача!
— Если я не выживу, передайте это моей сестре, адрес на конверте.
— Вы пессимист, сэр.
— Вода ледяная — вряд ли в ней можно продержаться долго.
— Мама! Мама! Пустите маму…
— Все в порядке, моя девочка, — успокаивал совсем юный ирландец свою жену, которая была еще моложе, — ты иди, а я еще немного побуду здесь.
— Береги себя, Джонни!
— Дорогая, храни тебя Небо!
— Иди, Лотти! Ради Бога, ради наших детей, будь храброй! А я сяду в другую шлюпку…
— Я хочу быть в лодке вместе со своей подругой! — верещала какая-то дама, по виду, из полусвета. — Иманита, любимая!