Махнув рукой, Регастик зашагал прочь.
С корабля уже начинали прыгать люди. Шлюпочная палуба была всего в десяти футах над водой, и некоторые благополучно добрались до спасательных шлюпок.
Мужчины, женщины, дети, старики и молодежь, католики и протестанты — все покорно готовились принять смерть. Десятки людей стояли на коленях на все более кренящейся палубе.
А над воплями и рыданиями звенел глухой глубокий голос.
— …И я видел новые небеса и землю обетованную, — вещал человек в пасторском облачении. — Небеса и земля исчезли, и моря не было больше… Все источники великой бездны… и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей… Вода же усиливалась и весьма умножалась на земле, — цитировал пастор священное писание. — Я также видел Новый Иерусалим, священный город, спускающийся с небес, от Бога, прекрасный, как невеста, ожидающая встречи с женихом. Я слышал громкий глас, раздающийся с престола, — так Господь живет среди людей. Он будет пребывать с ними, и они будут его… Он утрет каждую слезу на их глазах. И там не будет больше смерти или горя, плача или боли, когда этот мир исчезнет.
И не один пастор старался нести последнее утешение отчаявшимся.
— Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, — донеслось до слуха Юрия.
Невысокий человечек с косматой бородкой и в затрапезном пиджаке читал канон отпущения грехов перед небольшой толпой истово крестящихся бедно одетых людей. Стоящий впереди них дюжий болгарин в феске рыдал, заливаясь слезами. Грубые корявые пальцы землепашца с трудом складывались в крестное знамение…
Кто был этот батюшка — старовер, поп-расстрига, решивший поискать за океаном лучшей доли, а может какой-то сектант? Теперь уже все равно…
«Господи, ну отчего я не верю в тебя?» — промелькнуло у Юрия.
Ему было бы легче умирать с молитвой, надеясь, что после окончания земного пути она отворит ему двери рая… Увы — он знает, что сейчас кончится ВСЕ…
Потом подумал о Елене и еще о Лиз, ставших, так уж вышло, последними женщинами в его жизни. Хорошо, что они останутся живы, и, наверное, будут о нем вспоминать. Может, Леночка даже разбогатеет, благодаря золоту барона, но в любом случае им суждена долгая счастливая жизнь. Жаль, он не сможет уже за них порадоваться.
Саженях в десяти от Ростовцева кто-то из кочегаров перегнулся через поручни и прыгнул в воду. Слышно было, как он с бранью барахтался в ледяной воде.
Собственно, только это остается и ему. Да только шансов, по совести говоря, нет. Стряпчий сглотнул комок в горле.
Смерть от утопления — жуткая смерть. Страшный зеленый огонь разрывает голову, вспомнил он рассказ своего знакомого, чудом спасенного из Невы. Но даже спасательный жилет в ледяной воде даст лишь отсрочку. Он однажды провалился в полынью на Витиме: тысячи лезвий вонзается в тело, и холод сдавливает грудь, мешая дышать. Полчаса от силы, как говорили бывалые сибиряки, и ты мертв. А стоит ли напрасно длить мучения?
Рука его машинально скользнула в карман… Дирринджера на месте не оказалось, видимо, незаметно выпал в суматохе.
Он качнул головой, судьба отрезала ему и этот выход.
С нижних палуб доносился грохот опрокидываемой мебели — бак корабля все ниже опускался в поджидающее добычу море.
Юрий выглянул через фальшборт… До воды оставалось уже от силы футов двадцать пять или по французской системе — семь с чем-то метров… И внизу почти рядом с бортом болталась шлюпка. Напуганные люди в ней бросили весла, вероятно, ждали приказов кого-то из офицеров… До перекошенного борта лайнера каких-то четыре сажени… Из иллюминатора палубы «А», от которого до атлантической воды всего дюймов восемь можно было бы выбраться, в несколько гребков добраться до шлюпки, и вот спасение! Увы, каюты заперты, да и долго развинчивать барашки иллюминатора.
И вот тут Юрий увидел то, от чего замерло сердце. Почти над самой шлюпкой торчала шлюпбалка со свисавшими с нее тросами. Да, именно по ним слезал тот тип из канадского яхт-клуба.
Если зависнуть и раскачаться…
«В конце концов, что ты теряешь, старина?» — спросил он у самого себя.
Вытащил из кармана перчатки, запрыгнул на фальшборт, ухватив шлюпталь, и спрыгнул вниз.
Размах качающегося маятника, каким стало его тело, разворот, толчок ногами от борта, боль в обжигаемых трением руках. И когда сила инерции понесла его обратно, он разжал руки и полетел вниз, в холодную тьму…