— Коков, — зачем-то поправил Юрий.
Лайтоллер фыркнул.
— Именно что поваров, мистер! Кок — это парень, который готовит на камбузе честную простую стряпню для команды. А здешним пассажирам разные консоме и спаржу делает повар! Вы еще скажите, что стюарды или, упаси Боже, горничные — это моряки! Но ведь господа из правления лучше нас знают морское дело! — раздраженно рассек ладонью воздух помощник капитана. — До смешного дошло, вместо старины Мэрдока сунули зачем-то мистера Уайльда с «Олимпика», Мэрдока поставили на мое место, а мистера Дэвида Блэра вообще выперли и назначили на его пост меня. Убей меня Бог, не пойму, в чем польза, если толком никто не успел освоиться с делами. И вот результат — на борту бардак, каких поискать. Вот хотя бы такое дело: пропал ключ от рундука с биноклями впередсмотрящих и никак не могут найти! Ключами Блэр и заведовал…
— И что, на всем корабле нет ни одного бинокля? — озабоченно бросил Ростовцев.
Лайтоллер покачал головой:
— Только один и есть, у вахтенного офицера. Мистер Смит даже написал запрос в правление, но ему отказали. Компания богата, как бабушка самого морского черта, но денег на пару лишних биноклей не выделила!
«Хваленый британский флот! — мысленно возмутился Юрий. — Владычица морей, и весь сказ! Этак чего доброго сослепу врубимся в какую-нибудь „Бургундию“, греха не оберешься…»
— А все-таки, — вернулся к главной теме сыщик. — Вот, к примеру, если бы кто-то из третьего класса или даже из команды задумал зачем-то расправиться с господином Нольде, он смог бы проникнуть в помещения… м-м-м… чистой публики?
— Но, мистер… — помотал головой Лайтоллер. — Из второго класса, может, и мог бы, но проходы из третьего надежно перекрыты. Там решетки и ключи от них даже не выданы стюардам обслуживающим нижние палубы.
— Ну а, скажем, какими-то другими путями? Через хозяйственные помещения, через всякие люки и вентиляционные шахты?
Офицер страдальчески вздохнул:
— Ну что вам сказать? Я когда только попал на «Титаник» и то научился ориентироваться во всех этих переходах и отсеках только к концу второй недели… Но простой матрос или машинист, скорее всего, бы заблудился, не говоря о том, что проделать это незамеченным очень трудно. Вам, конечно, виднее, вы с преступниками больше дело имели, но еще раз повторю, не думаю, чтобы нашего барона зарезал матрос или там кочегар. Будьте уверены, это определенно кто-то из чистой публики! — решительно закончил мистер Чарльз.
Петербуржец был вынужден согласиться, представив себе нелепую картину…
Замызганный кочегар после вахты вытаскивает из сундучка костюм-тройку и цилиндр, вдевает в петлицу гвоздику, натягивает на мозолистые заскорузлые лапищи лайковые перчатки и, вооружившись самурайским клинком, идет убивать пассажиров первого класса…
— А что, и в самом деле из команды никто никогда не совершает преступлений против пассажиров? — тем не менее, уточнил он.
— Вообще-то на море всякое случается! — мистер Чарльз, похоже, был рад поговорить откровенно с новым человеком. — Но, сэр, поверьте старому моряку: за все время с тех пор, как ступил на палубу, помню лишь один такой случай. На «Ямайке» пьяный коммивояжер обозвал неподобающими словами матушку матроса-итальянца, вовремя не уступившего ему дорогу, и получил за это свайкой в печень. Мы не берем в ум, скажем, бунт на корабле, от чего убереги нас все морские боги! Но давно известно: если пассажира убили или обокрали, ищите другого пассажира. Всякое ведь бывает… Бывает, что после рейса недосчитываются пассажиров, третьего обычно класса, — многозначительно ухмыльнулся офицер. — А бывает их толком и не считают, и что уж там у них происходит, Бог весть. Только слухи, что на иных лайнерах парню, плывущему на нижних палубах, вполне просто не доплыть в пункт назначения. Нож в спину, ржавый колосник к ногам — и за борт. И все дела!
«А, ты как я посмотрю, мистер моряк, видал виды!» — про себя усмехнулся Юрий.
— Скажите, дружище, — вдруг кое о чем вспомнил Ростовцев. — А как насчет тех пассажиров, о которых не знает команда?