Они переезжали из одного роскошного отеля в другой, путешествовали на собственных яхтах и личных экстренных поездах, и вот так, за сигарой и бокалом шампанского, решали судьбы миллионов и запросто обсуждали сделки, суммы которых превышали бюджет иного государства.
Тем не менее, если верить мистеру Исмею, весьма вероятно, что злосчастного барона прикончил кто-то из этих важных господ. Зачем? Ответить на этот вопрос значило найти убийцу.
После завтрака все разошлись по делам.
Дети играли в серсо, мужчины чинно прогуливались, беседуя между собой, как на парижской Эспланде или лондонской Пикадилли, дамы за чашкой кофе обсуждали мужчин, наряды или суфражизм. Все выглядело таким удобным и приятным в этом плавучем городе.
Но Юрий чувствовал себя чужим на этом торжестве ленивой праздности и комфорта. Ему предстояло делать свое дело...
***
Лайтоллера он нашел в коридоре палубы "В".
Тот со злым лицом распекал какого-то молодого моряка с одной узкой нашивкой на обшлаге, пока Макартур скромно стоял у стены.
— Но, господин второй помощник! — оправдывался парень. — Я ничего такого не хотел! Я всего лишь собирался успокоить юное создание, она ведь первый раз на корабле...
— Мне не нужны жалобы... определенного рода! — поставил его Лайтоллер на место. — И не думайте, Моуди, что служанки наших пассажиров — это портовые девки. Иная служанка для хозяйки поближе родной дочери! Впрочем, если хотите, ступайте в третий класс: там полно дур, которые восхитятся вашим мундиром!
Дождавшись, пока получивший выволочку от начальства моряк уберётся, Юрий поприветствовал старпома.
— Тут есть место, где мы можем поговорить без свидетелей? — сразу взял он быка за рога.
— Каюта дежурных стюардов, — кивнул Макартур. — Там вас никто не потревожит.
— Ну, давайте, ведите в эту вашу лакейскую...
"Лакейская" вырвалось у него машинально, как бы между делом, но стюард, видимо, не воспринял это как обиду.
Местная "лакейская" была размером меньше вагонного купе, и выглядела, как ей и полагалось, скромно, но чисто.
Узкая койка с клеенчатой обивкой, столик у иллюминатора, табурет и медная раковина в углу. Правда, у раковины стояла почти пустая бутылка от "Macallan".
Юрий невольно улыбнулся. Вряд ли местные обитатели купили дорогое виски на свои деньги. Скорее по давнему обыкновению прислуги допивают за господами то, что те уже не в силах вылакать.
Лайтоллер сел на табурет, а Ростовцев примостился на койке. Кивок старшего помощника, и Макартур, чуть склонив голову, вышел в коридор.
— Итак, то, что вы просили, — проговорил между тем Лайтоллер. — Для начала вот вам список русских, пребывающих на борту "Титаника". Мистер Майкл постарался.
Юрий пробежал глазами угловатые рукописные строчки выписки из судовой роли, начертанные четким почерком бывшего офицера, и невольно приподнял брови.
Черт, а и много же русских подданных ищет счастье вдалеке от родной земли! Не ожидал, признаться...
Третий класс — почти две дюжины имен, говоривших, что их обладатели, как выражается Святейший Синод, "коснели" в иудейской вере. Чуть меньше чем евреев, как следовало из списка, было финнов — в глазах рябило от всех этих Райно, Вяйно и Якко. Занятно, финнам, вроде, не с чего искать от добра добра. Такой свободы, как у Великого княжества Финляндского, в остальной России не будет еще лет пятьдесят, наверное. Да и живут они зажиточно — не то, что не сравнить с Рязанской или Тамбовской губерниями, а и иным иностранцам не в пример. Уж определенно сильно получше тех же голозадых итальянцев, про болгар или сербов с прочей балканской босотой и не говорим.
А вот вполне русские — Епифан, Гурий, Авенир... Такие имена обычно дают в деревенских семьях. Кого это понесло третьим классом в Америку от родных изб?
Дальше... Ух ты, Евгений Драпкин, Геннадий Слоковский, Михаил Марков, Филимон Мелкевук, Петр Найденов, Михаил Денков, Дмитрий Маренко... и еще три строки убористым почерком. Ниже приписка: "донские казаки".
Целая семья кавказцев Кучиевых. Два армянина. Жемайт из Ковно по фамилии Монтвилло. О, и не просто жемайт, а еще и католический ксендз! И третьим классом? А наши черносотенцы всё плачутся в своих листках, что у католиков денег много, а честные батюшки православные перебиваются с хлеба на квас! (Или патер таким способом борется с грехом гордыни и стяжательства?)
А это что? Раз, два, три, семь... Почти два с лишним десятка малороссийских имен. Ну, эти, наверное, плывут в Канаду, где уже угнездилось немалое число австрийских русинов.
И еще... И еще...
Под номером тридцать два в списке шла некая Бейла Мейер, значившаяся как вдова и подданная императора всероссийского из города Тобольска с сыном семи с половиной лет, который носил имя Мейер Мейер. Что связывало мать и дитя с неприветливым каторжным краем?
Второй класс — три имени. Причем два инженера — Израэль Сергеевич Ниссон, инженер-электрик, двадцати шести лет, и Герман Робертович Регастик, инженер-строитель, тридцати лет, оба из Ревеля. Вместе с ними ехал Самуил Аронович Гринберг пятидесяти двух лет — разумеется, коммерсант.
Первый класс — старый знакомец Бонивур. Дальше, вот диво, два англичанина и при этом русские подданные. Артур Джи, пятидесяти пяти лет, и Эдвард Смит, сорока трех. В конце скромно было приписано: "Ростовцев Георгий Иванович, тридцати трех лет". Добросовестность не изменила старому вояке.
Еще отдельно был вписан швед, некий Карлсон. Эти тут при чем?
— Насчет него у мистера Майкла есть свои соображения, но он обещал изложить их лично, — пояснил офицер.
Ростовцев спрятал список в карман.
— Далее, как вы просили, я побеспокоил господина Уорли из Скотланд-Ярда, разумеется, не сообщив ему, в чем дело.
Помощник капитана вздохнул.
— Согласно его конфиденциальным источникам, на борту "Титаника" находятся девять мошенников разного толка. Один торговец фальшивыми бриллиантами, один специалист по "бронзовым" векселям, один создатель дутых акционерных обществ, представитель большого контрабандного синдиката, орудующего в портах обеих Америк и трое карточных шулеров. Кроме них имеется еще два брачных афериста. Один выдает себя за бельгийского маркиза, второй — за венгерского князя. Но не думаю, что подобные люди нас интересуют.
Сыщик молча кивнул. Жулики такого полета и в самом деле не убивают. Разве что контрабандист... А ведь Нольде вполне мог быть замешан в подобных делишках! Он ведь ушел с флота после какой-то истории, мысленно сделал заметку Юрий.
— Это в первом и втором классе. С третьим, сами понимаете, ничего сказать нельзя, кроме того, что примерно у двух сотен человек документы довольно сомнительного свойства.
Ростовцев понимающе кивнул.
— Дальше по тому, что вы просили... Насчет таинственных исчезновений членов команды, когда приходилось менять их в последний момент... Тут тоже все чисто. За три дня до отхода был нанят новый помощник старшего смазчика. Но тут ничего не попишешь, его предшественник сам поскользнулся на разлитом масле и разбил себе голову, так что пришлось увезти его в больницу.
Еще в последний день было принято трое кочегаров и два штивщика, но их нанимали не вместо кого-то, просто рабочих не хватало, их вообще часто не хватает. Плата маленькая, кормежка скверная, работа тяжелая — многие сходят в первом же порту, особенно на трансатлантических рейсах. Думают, в Новом Свете им медом намазано! — буркнул Лайтоллер. — У нас и сейчас кочегаров некомплект, как я уже говорил, и любой может наняться...
— Кстати, а вообще что насчет экипажа?
— С командой пока что дела похуже... — крякнул старпом. — У нас девять сотен моряков и... прочих. И тут я могу ручаться лишь за тех, кого знаю лично...
И, уловив вопросительный взгляд Ростовцева, пояснил: