Стряпчий только кивнул. В самом деле, девушке придется покупать все заново — до носовых платков и шпилек.
— А высушить оказалось и негде, вот в гардеробной кое-как... Там такая штука, через которую идет теплый воздух. Повернул регулятор, заслонка открылась, и тепло пошло...
Она, присев, подобрала валявшееся на полу красное махровое полотенце, отчего отсутствие белья под халатом стало еще более очевидным.
Ему пришлось сделать над собой некое усилие, чтобы подавить желание сделать несколько шагов и распахнуть халат на ее точеных плечах...
— Я вас не смущаю? — она наверное что-то почувствовала. — Я сама конфужусь...
— Ну что вы, Елена. Как говорил Ларошфуко: никто тебя не смутит, если ты сам не смутишься.
Они молча улыбались друг другу, думая каждый о своем. Юрий, например, что надо будет заказать и ужин в каюту, а сам уж как-нибудь в гриль-баре перекусит, во втором классе...
И тут кто-то негромко, но настойчиво постучал в дверь.
Елена, ойкнув, тут же скрылась в гардеробной.
Вздохнув, Юрий распахнул дверь и очутился нос к носу с Элизабет.
Она была в синем платье, волосы ее были замотаны в тюрбан того же цвета. Она спокойно вошла в каюту, не забыв запереть дверь за собой.
Как-то странно огляделась.
— Здравствуйте, мисс Элизабет, — выдавил он из себя, слегка растерявшись.
— Здравствуйте, Джордж, я вас, надеюсь, не разбудила? — войдя в каюту как к себе домой, спросила журналистка. — Вот, возвращаясь из бассейна, решила навестить вас. Надо поддерживать себя в форме. Тут отличный плавательный бассейн, доложу я вам, на палубе "F" — пятнадцать ярдов длиной...
— Приятно вас видеть. Вас чем-нибудь угостить?
— Нет, спасибо. Я ненадолго. Мне хотелось бы сказать вам кое-что наедине.
— Что именно?
Элизабет уселась, слегка обтянув подол на коленях.
— Мисс...
— Называйте меня Лиз. Я считаю вас хорошим знакомым...
Их взгляды встретились. Выражение её глаз было загадочным, и Юрий с удивлением обнаружил, что слегка растерялся.
— Ну ладно. Я вам расскажу все, что мне известно. А вы... расскажете все, что известно вам!
— Господи, Лиз, вы о чем?! — ощутив тревогу, спросил он, отчего-то подумав о Елене.
— Рассказывайте, что происходит, — потребовала она, скрестив на груди руки.
Стряпчий подумал, что платье статной девушке явно коротковато.
— Что?
— На "Tитанике" что-то происходит! Что-то непонятное! — решительно заявила американка.
"Неужто снова увидела привидение?!" — мысленно фыркнул Юрий.
— Во-первых, я не вижу мистера Нольде. Его не было ни на вчерашнем обеде, ни в баре, да и в каюте тоже. Где он может быть?
— Я его встречал сегодня утром, — бросил Юрий в растерянности. — Кажется, видел... мельком.
"О Боже ж мой! Даже эта газетчица заметила. А если еще кто-то?.."
— Это быть может как-то связано с переговорами Батта? — продолжила американка.
— С... переговорами? — переспросил Юрий.
— О, да у нас в Америке все знают, что мистер Батт под видом отпуска в качестве личного посланника президента Тафта вел переговоры с папой Римским.
— Я, простите, не особо внимательно слежу за американскими новостями... -усмехнувшись, бросил Юрий. — Домашних, знаете ли, с лихвой хватает.
"Ох, уж эти североамериканцы! Считают себя пупом земли".
— О, разумеется... А у нас было немало шуму! Hаши политики из лагеря демократов даже обвиняли президента Тафта, что он хотел заручиться поддержкой Папы Римского Пия X и получить голоса католиков... Hо говорят... Что он тайно встречался с эмиссарами нескольких европейских правительств, дабы заключить некое соглашение для предотвращения возможных германских поползновений. А если сюда добавить поездку в вашу страну мистера Стида... — глаза девушки заблестели в предвкушении сенсации. — Смотрите, какая картина вырисовывается. Батт с его визитом и слухами вокруг него, Стид, хотевший наладить отношения между САСШ и Российской империей, и проект Hольде, для которого хорошие связи между Америкой и Петербургом нужны как воздух! Как хотите, но отсутствие барона меня интригует. Он словно растворился. А еще ко всему этому... боюсь ошибиться, но как-то имеет отношение мистер Бонивур.
Ростовцев опешил.
— А... извините этот... торговец древностями тут при чем?!
— Вот и я задаю этот вопрос! — многозначительно подняла Элизабет указательный палец. — Мне кажется, что он чертовски напуган... Он даже подходил ко мне, спрашивал, не видела ли я Hольде. Я, признаться, надеялась, может быть, удастся раскопать что-то интересное? Мы, газетчики, как всякий знает, так и ищем, где бы выловить сенсацию... Юрий, умоляю, если вам что-то станет известно...— глаза ее горели надеждой.
(А ведь не ошиблась штучка американская, сенсация была, да только Ростовцев бы скорее язык проглотил, чем рассказал Лиз даже половину правды!)
— Увы... — развел стряпчий руками.
— И больше вы сказать ничего не хотите? — американка была сама настойчивость.
— Уверяю вас, о переговорах Батта я знаю не больше вашего. Как и обо всем прочем... — Простите, Лиз, — молвил Юрий, немного смущённый сложившейся ситуацией. — Да и вообще, мне кажется, что вы переработались. Вам следует расслабиться, отдохнуть. Оглянитесь вокруг. Вы на самом большом в мире корабле, чуде технической мысли. Наше путешествие скоро закончится. Нужно ловить момент...
Сказал, и тут же понял, что ляпнул, не подумавши о последствиях. Но было уже поздно.
Элизабет вдруг вздохнула, а затем взялась за застежку на своем платье. Ее пальцы задрожали, но девушке удалось все-таки справиться с замком. Она по моде современных дам носила платье, которые могла застегнуть без чужой помощи, — с застежкой спереди. Расстегнув ее, она стянула платье через голову.
— Боже мой, что вы делаете? — прохрипел Ростовцев.
— Следую твоему совету, — пожала плечами журналистка. — Ловлю момент.
Сбросила туфли, а затем совлекла комбинацию и осталась только в небольших кружевных трусах. А затем пришел и их черед...
Он увидел ее всю.
...Крепкие икры, совершенные линии бёдер. Безупречные ступни с изящными ноготками уходили в ворс ковра. Треугольник золотистого оттенка заставил его вздрогнуть...
"Господи, что же я делаю?! За стенкой сидит Елена и слушает!" -а Лиз между тем опустилась перед ним на колени...
Последней внятной его мыслью была та, что сейчас он впервые в жизни оказался в постели с иностранкой в этой каюте роскошного лайнера посреди океана.
...Потом, лёжа рядом с Юрием она закурила белый с золотым обрезом "Кент". В тонких пальцах длинная тонкая сигарета выглядела как-то по-особому многозначительно.
Юрий смотрел в потолок каюты, к которому струился дым от пахитоски.
— Как мне нравится нынешняя свобода манер... — игриво заметила красотка. — У тебя, кстати, восхитительно сильное тело, — добавила она. — Сухой и поджарый, как степной волк. Нетипично для конторского работника.
Он мысленно усмехнулся. Мышцы, как и многое другое, — наследство ссылки и тюрьмы.
Когда надо нарубить дров привезти их из леса на санях, запряженных клячей, или в которые запрягся ты сам с соседом, таким же ссыльным. Когда таскаешь полные ведра за сотню аршин из колодца. Тут уж поневоле нарастишь мускулы...
— Мне хорошо с тобой... — с нежностью сказала она. — Как-то уж очень хорошо. Даже страшно немного. Как будто всё это в последний раз...
— Мне тоже... очень хорошо.
Она затянулась, пуская кольца в потолок, будто задумавшись.
А ему вдруг вспомнилось как Елена лежала рядом в этой самой постели, а голова ее доверчиво покоилась у Ростовцева на плече...
И еще вдруг подумал, что был ли визит американки случайным или нет, однако вряд ли случайно оказался в кармашке ее платья некий деликатный резиновый предмет в тонкой шелестящей бумаге — несколько крупинок талька с него лежали на одеяле. Или он у мисс журналистки всегда с собой, ибо по фривольной поговорке случаи разные бывают?